Елена Рахманина - Айс бэйби

Йен

Ист-Хэмптон, Нью-Йорк

В окне мелькали дорогие особняки, ухоженные улочки, редко проезжающие на черепашьей скорости автомобили. Обманчиво казалось, что за толстыми стенами и дубовыми дверями самых богатых семей Нью-Йорка жизнь течёт вяло и скучно. Я давно не появлялся в доме, где прошла моя юность, и не вернулся бы в это гиблое место, если бы не одно но.

Листая за вчерашним завтраком новостную ленту, зацепился взглядом за заголовок, в котором фигурировала моя фамилия, что вовсе не редкость для одного из сильнейших игроков НХЛ. Только вот рядом с ней значилось имя иного человека – моего отца. Сцепив челюсти, я прочитал сообщение о скорой свадьбе медиа-магната с юной и привлекательной девицей, о которой прессе ничего не известно. Рука, державшая сотовый, так сжалась, что он затрещал и по экрану пошла рябь.

Изображение мелкой потаскушки, стоявшей рядом с отцом, оказалось слишком размытым, чтобы я мог поверить в правдивость заголовка. Но в чём я не сомневался точно – это в целях, которыми руководствуется странная парочка. Отец на старости лет решил купить у своей невесты кусочек молодости, а она готова пожертвовать лучшими годами жизни за побрякушки и статус. Только я не собирался платить за прихоти отца и желания этой шлюхи собственным наследством.

Наличие многомиллионных контрактов не было поводом забыть о том, что причитается мне по праву крови, но больше всего я не мог позволить отцу наслаждаться жизнью после того, как он разбил сердце моей матери во всех смыслах этого слова.

Кованые ворота распахнулись, когда охрана поняла, кто сидит за рулем и пропустила мой «Бугатти». С мягким рыком спорткар двинулся с места, и моему взору открылась вереница дорогих автомобилей, принадлежавших гостям, приглашённым на торжество по случаю свадьбы Бенджамина Сандерса и некой Теи Торнтон.

Остановив машину у входа, я бросил ключи парковщику и направился по ступеням вверх. Там, в огромном белом особняке с колоннами, словно новогодняя ёлка освещённом светом тысяч мелких гирлянд, сегодня как никогда бурлила жизнь. Я слышал доносящуюся с террасы живую музыку, смех людей, и единственное желание, которое испытывал, это разрушить царящее здесь веселье и сжечь дом дотла вместе с его обитателями.

На входе меня попросили показать пригласительный. Но нет, мой отец не удосужился направить мне весточку о том, что вскоре станет счастливым молодожёном, пожелав оставить меня в неведении. А я очень хотел познакомиться со своей новой мамочкой.

– Мистер Сандерс! – взволнованно приветствовал меня давний помощник хозяина сего мероприятия, с таким обречённым выражением на лице, словно догадывался, чем может обернуться моё здесь появление, но препятствовать мне не смел. – Пропустите!

Секьюрити расступились, а я пожалел, что Стивен заметил меня. Прийти на помолвку отца с разукрашенным кровью лицом было бы как нельзя к месту.

– Мистер Сандерс, рад вас снова видеть. Столько лет прошло.

Мужчина что-то мне рассказывал, пока я рассматривал убранство особняка, такого знакомого и одновременно далёкого от моей нынешней жизни, что испытал неприятное волнение от этого погружения в прошлое.

Меня узнавали, напрягались, здоровались, даря лицемерные ухмылки, и зуд всё сильнее раздирал костяшки пальцев. Так и хотелось счесать их о морду очередного толстосума, считавшего, что я зря трачу время в одной из лучших хоккейных команд страны, вместо того чтобы работать рядом с отцом. Не подобает наследнику миллиардов зарабатывать миллионы.

Поймав бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта, я окунулся вглубь вечеринки, собравшей все сливки американского общества. Здесь присутствовали политики, музыканты и самые яркие представители киноиндустрии. Отец всегда любил окружать себя популярными персонажами, испытывая странную тягу к блеску их славы, не скупясь на дорогие подарки и спонсорскую помощь. Уж сколько звёзд было зажжено после пребывания в его постели – не счесть. Отчасти поэтому его желание жениться меня поразило. К чему этот мезальянс, если он всегда пользовался звёздочками и так?

С высоты своего роста я без проблем отыскал отца. Почти такого же рослого, как и я. Должно быть, накопленные за жизнь грехи слишком сильно тянули Бенджамина Сандерса к земле, поэтому с годами он будто усох, хотя его ещё нельзя было назвать дряхлым стариком. Рядом с ним кучкой толпились его приятели, а их женщины, словно трофеи, стояли поодаль, но ни одной золотоискательницы в белом платье я не заметил. Поднявшись на второй этаж, где людей и режущих глаз вспышек фотокамер было гораздо меньше, в намерении поприветствовать бабушку, которая вряд ли пожелала бы участвовать в этой нелепой церемонии, я ощутил, как в меня кто-то врезался.