Юлия Кои - (Не)любимый омега

Он понимал, что не совсем имеет право распоряжаться тем, что принимать Никите, и уж тем более, какими духами пользоваться. Но что-то внутри щелкало и Максим сатанел за секунду, превращаясь в грубого варвара, который хочет полностью и безраздельно властвовать омегой.

Поднявшись на нужный этаж, они вышли в небольшой пустой коридор и остановились перед большой дверью. Максим открыл ее и с удивлением услышал, как Никита присвистнул.

– Я как будто в фильме, – фыркнул омега и снова дернул руку, и на этот раз Макс позволил ему отстраниться.

Он понял, о каком фильме шла речь, но самому ему это в голову бы не пришло. Не став разбираться, почему Никита сравнил себя с омегой с пониженной социальной ответственностью, Макс прошел через гостиную, отведенную специально для них, и включил свет в спальне. Одна большая кровать на возвышении и огромное окно на город. Привыкнув к комфорту, он всегда останавливался в одних и тех же номерах. Отели на его пути были подобны отметкам на карте, отмеряющими путь. И сейчас, разозлившись на Никиту настолько, что не сдержался и обнюхал его, Максим забылся и по привычке снял то же, что и обычно.

– Почему тут одна кровать?

Альфа тихо рыкнул, заметив, что Никита отчего-то разговорился, если сравнивать с его утренним состоянием.

– Ты думаешь, мы будем спать вместе? – пискнул Никита и Макса это даже рассмешило.

– Неужели боишься потерять добродетель во второй раз, куколка?

– Думаешь, если мы раз переспали, то я теперь всегда буду раздвигать перед тобой ноги?

Пошлость омеге не шла. Макс долго смотрел на потрепанного и уставшего Никиту, закутанного как никогда до самого носа, и не стал отвечать. Ему требовалось проветрить голову и не видеть перед собой это недоразумение хотя бы час.

– Я закажу еду в номер. Можешь помыться и лечь спать. Я к тебе приближаться не стану, – устало потерев глаза, отчеканил Максим.

Хотелось просто упасть в постель и желательно привязать к себе Никиту, чтобы этому дурачку не пришло в голову сбежать, но альфа запретил себе даже допускать мысль о подобном. Это было вранье самому себе, лишь бы стать ближе, остаться наедине. И тогда омега смог бы поддаться. Всего лишь игра, но Максим запретил себе играть.

– С чего такая радость? – по глазам резануло то, как Никита запахнул на себе и без того плотную одежду.

– С того, что я не кидаюсь на тех, кто не хочет, – не выдержал и рыкнул альфа так, что омега вжал голову в плечи. – Но у меня есть одно условие.

– Ну конечно, куда без этого.

– Отдай мне таблетки.

– Нет.

Максим сжал кулаки. Они препирались рядом с большой кроватью и выдержка с поражающей скоростью слабела, но Макс никогда не самоутверждался за счет близости и не унижал этим омег.

– Они тебе не нужны, ты и так пахнешь не привлекательно для меня, – соврал альфа лишь отчасти. Иногда Никита угадывал с запахом и тогда от него сносило крышу, но знать об этом омеге было не нужно, а то с него станется.

– Правда? – в коротком вопросе и широко распахнутых карамельного оттенка глазах затаилось что-то, но от усталости и злости Макс не разобрал.

– Да. Мы же уже потрахались, так что можешь быть спокоен, ты меня больше не интересуешь.

Жестокие слова подействовали лучше сладких речей и уговоров. Нельзя было срываться на одном только Никите, но уже через несколько секунд у Макса в руке лежал пузырек и блистер таблеток, а омега гневно протопал в ванную и громко хлопнул дверью. Альфа сжал несчастный пластик в кулаке так, что он затрещал, и вслед за тем едва ли не бегом покинул номер отеля.

Максим остался верен обещанию. Он заказал для Никиты вкусный плотный ужин и проследил, чтобы бета, который его доставлял, находился в номере не больше минуты, и только после этого с отчасти спокойной совестью альфа спустился в лобби. Сунув портье с бейджем “Родион” щедрую купюру, Макс отправил его следить за номером, а сам смог наконец-то немного выдохнуть.

Он вышел на парковку и достал из кармана купленные еще на заправке сигареты. Горький дым и ночной морозный воздух прочищал мозги на раз два.

– Что же я творю, – пробормотал альфа, глядя в усыпанное звездами небо.

Он не хотел быть грубым и обижать Никиту, он был уверен в этом еще вчерашним утром. А теперь с языка так и рвались злые слова, способные задеть, заставить реагировать, лишь бы извлечь из отстраненного омеги хоть какую-то эмоцию и расшевелить его. Макс не лукавил, когда сказал, что несет ответственность за Никиту. И к собственному удивлению, это не тяготило его, как могло быть еще пару месяцев назад. Просто он не мог взять в толк, зачем бледному и пережившему такую ночь омеге еще раз глушить себя. С таким мириться не согласен был даже он.