Катарина Бовино - Омега в наследство

Пришла очередь Роба говорить, и он поднялся с места. Мэту стало еще холоднее без его тела рядом.

– В последние годы мы не так много общались с братом, – начал Роб. – Жили в разных городах, у каждого были свои увлечения… Но в этот день мне хотелось бы вспомнить наше детство.

Роб поведал какую-то трогательную историю из школьных времен, большую часть которой Мэт прослушал. Его сердце быстро стучало – последним говорить предстояло ему. Роберт вернулся и сел, а Мэт занял его место перед собравшимися.

Мэт стоял, смотрел на грустные лица и думал о том, что будет, если он сейчас скажет правду. “Джон унижал, бил и насиловал меня пять лет. Я рад, что он мертв”. Мэт незаметно ущипнул себя. Этим он бы только опозорил самого себя и больше ничего.

– В нашу первую встречу, – сглотнул Мэт, – Джон постоянно улыбался. Я влюбился в эту улыбку. И, думаю, что, даже спустя все это время, я все еще помню как блестели смехом его глаза. Я хочу навсегда запомнить его таким…

После церемонии они с Робом стояли на выходе и принимали соболезнования. Мэт бездумно благодарил, кивал и жал руки. Последним был мужчина по имени Роджер. Мэт знал его лучше, чем хотел. Институтский друг Джона, беспардонный альфа, частый гость у них дома.

– Давно не виделись, – сказал он Робу.

Роджер никогда не разговаривал с самим Мэтом. Вероятно, считал ниже своего достоинства общаться с омегой.

– Так и есть, – отозвался Роб.

– Опять все донашиваешься за братом? – спросил он, сохраняя нейтральное выражение лица.

Со стороны было не понять и не расслышать, что Роджер не просто выражает сочувствие по поводу произошедшего.

– Не здесь, – резко отозвался Роб.

– Уже попробовал его? – Роджер кивнул на Мэта, и тот невольно сделал шаг назад, за спину Роба.

– Я сейчас тебя попробую, – огрызнулся Роб, – хоть я и уверен, что ты полная дрянь на вкус.

Роджер усмехнулся.

– У меня есть для тебя сюрприз, – хмыкнул он. – Нужно еще кое-что доделать, но скоро все будет готово. До встречи.

Мэт проводил Роджера взглядом, полным презрения и ненависти. Тот даже ноги переставлял мерзко, когда шагал.

– О чем он? – спросил Мэт у Роба, когда их уже не могли слышать.

– Понятия не имею и, поверь мне, предпочел бы никогда не узнать.

Мелкий дождь, что шел с самого утра, сменился ливнем, а потом мелкий и колючим снегом. Мэт продолжал упорно отказываться от одежды Роба и от предложений пойти в теплое помещение тоже. Когда они вновь оказались в машине, Мэт уже продрог до костей. Согреться не вышло ни в салоне, ни дома.

– Тебе надо под горячий душ.

– Я там уже был, – отмахнулся Мэт.

– Все равно.

Мэт надел свитер, потом укутался в плед, но помогло не очень. За ужином Роб все-таки исхитрился и прижал ладонь к его лбу.

– Я же просил не трогать!

– У тебя температура, – покачал головой Роб. – Иди в кровать. Быстро!

Последнее слово Роб произнес так, что Мэт не решился спорить. В спальне он залез под одеяло, но его продолжало знобить. Роб принес горячий чай и градусник.

– Какой бы шкаф я не открыл в этом доме – на меня что-то падает постоянно, – заметил он.

– Ммм, – отозвался Мэт, которому вдруг стало стыдно.

Все-таки Роб был не ужасным, а он днем разворошил убранный шкаф.

– Ох, ничего себе… – протянул Роб, когда Мэт вернул ему градусник. – Попробуй поспать, хорошо?

Мэт покивал. Он смутно запомнил, что Роб сидел на кровати, пока Мэт не отключился, но когда он в следующий раз открыл глаза, рядом уже никого не было.

После похорон Мэт довольно сильно разболелся. Роберт не был уверен, что виной всему холодный ветер и дождь. У Мэта не болело горло, не закладывало нос, он просто лежал с высокой температурой и плохо осознавал реальность. Несмотря на протесты, Роб вызывал врача. Оказалось, что Джон все эти годы продолжал приглашать доктора Филлипса, который лечил их в детстве. После того как он осмотрел Мэта, Роб пригласил его выпить кофе.

– Лучше чай, – отозвался Филлипс.

Ему было уже около семидесяти, но он оставался крепким альфой и продолжал практику.

– Чай гарантирует долголетие? – улыбнулся Роб.

– Увы, мой мальчик, – отозвался доктор.

Роб вздохнул. Их родители не особо жаловали чай, но он бы и не спас. Не все болезни так легко предотвратить. А после смерти их одного отца, второй сгорел за год. Тогда Роб и уехал отсюда, не собираясь возвращаться. Едва ли у них с Джоном было хоть что-то общее, кроме любви к родителям. Хотя Роб не до конца был уверен, что можно любить родителей и так относится к супругу. Может быть, его брат просто очень хорошо понимал, где нельзя позволять себе лишнего без потерь для репутации.