Анна Миллер - Вебкам

Во-первых, помня заповедь мамы, что «девочка должна быть гордой». А во-вторых, потому что и без всяких заповедей, она бы не смогла допустить и мысли, что кто-то искренне желает с ней, и не с кем другим, потанцевать.

И сколько их потом было еще? Дискотек, где на все приглашения потанцевать она отвечала отказом, не в силах допустить и мысли, что мальчику она нравится настолько, что он нашел в себе силы перебороть свои собственные страхи и комплексы: подойти к ней и пригласить. Ей никогда не приходило это в голову.

А потом пришло время, когда она стала чуть уверенней в себе, но поняла, что не может быть уверенна в своих собственных чувствах. После 15 лет настала пора, когда мама Арины отчаянно пыталась стать ей «подругой». В свое время, ее мама не имела такой роскоши, как роскошь дружеских взаимоотношений со своей собственной мамой. А потому, мама Арины считала смыслом всей жизни не допустить той же ошибки в отношениях со своей дочерью. Поэтому и пыталась вызвать ее на разговоры «по секрету», и очень обижалась, когда на вопрос: «Не хочет ли дочка с ней чем-нибудь поделиться?», она получала ответ: «Нет».

Арина никак не могла понять этой страсти матери попытать ее на предмет наличия каких-нибудь «секретиков», а когда стала понимать, ей стало искренне жаль мамины старания. И, пытаясь ее успокоить, она говорила, что непременно поделится с ней, как только в ее жизни появится кто-то, кто вызовет серьезные чувства. Так как несерьезного уж слишком много. Она всегда выставляла себя в глазах матери ветреной особой: сегодня один нравится, завтра – другой. Что ж, мы будем языки стирать по ерундовому поводу?! Вот, дескать, появится кто-то, к кому она будет испытывать серьезные чувства – будешь первой, кто об этом узнает! И в конце 10-го класса такой мальчик появился.

По странному совпадению его звали так же, как и ее первую любовь. И глаза у него тоже были карими. Но, в отличие от мальчика из далекого детства, этот юноша был тот еще молчун. Он был настолько стеснительным, что шаги по их сближению ему помогали делать его друзья. Вечерние прогулки с вечными сопровождающими выглядели очень забавно. А еще больше самого мальчика в Арину были «влюблены» его родители. Если они узнавали, что в компании будет Арина, они могли отпустить сына хоть куда. А все потому, что его мама работала в местной амбулатории и имела доступ к медкарте Арины, где на вопрос: «Живет ли пациент половой жизнью?» – значился не особо популярный в те времена ответ: «Нет». И мальчик берег Арину. Даже, когда в 11-м классе, перебрав с алкоголем, который в те времена можно было купить в любом ларьке, не предъявляя паспорт, Арина впервые почувствовала, что в ней сидит та еще «бешеная дьяволица», ее мальчик совладал с собой и не воспользовался ситуацией. А Арина впервые поняла, что что-то необузданное и дикое в ней рвалось наружу, что-то, отчего она начинала бояться саму себя.

Но ее мальчик, проявил чудеса стойкости и не поддался на неприкрытую провокацию. Пар он выпускал с другой девочкой из 9-го класса. Она была не против. Когда Арине стало об этом известно – стало стыдно. За мальчика. За все эти детские игры во взрослых. Но, вскоре, Арина перестала жалеть ту девочку. В ней откуда-то появился цинизм, которого она в себе раньше не замечала. Она решила, что та девочка, сделала свой выбор и ей незачем ее жалеть. А отношение мальчика к ней самой в контексте всей этой ситуации даже подкупило. В небезызвестном фильме «Операция «Ы» герой Вицина на керамических котиках тренировался, перед тем, как идти на дело. В конце концов, всегда были и будут те, на ком «тренируются» и те, ради кого «тренируются». Тогда Арина была уверенна, что других вариантов нет.

Все стало меняться между ними, когда, закончив школу, она стала учиться в городе, а ее кареглазый мальчик начал обучение в Академии, с обязательным казарменным положением. Его отпускали домой лишь на выходные. И когда они встречались, выяснилось, что им не о чем разговаривать. Ему были непонятны приколы, которыми сопровождалась ее учеба и о которых она спешила рассказать, а ей он, в принципе, не особо что-то рассказывал, ибо был жутким молчуном. И Арине стало казаться, что она разговаривает сама с собой. Между ними образовалась какая-то дыра, которая все увеличивалась, отдаляя их друг от друга все дальше. Арина не любила находиться в подвешенном состоянии. Точки над «И» ставить для нее было жизненно необходимо. Мама ругала ее за то, что она обижает хорошего мальчика, и все-таки Арина «точку» поставила. Ее мучило лишь два вопроса: была ли это любовь и если – да, то куда ушла? Как это получается: в один момент человек, который занимал все твои мысли, заполнял собою все чувства – стал абсолютно чужим? Ответов не было.