Кристиан Лав - Один мальчик на двоих

Кажется, мои хрипы и кашель привлекают внимание молчуна, он подходит и, хмурясь, смотрит на меня. Что-то показывает рукой, а затем куда-то уходит. Слышу звук какого-то мотора и внезапно в нашей коморке возникает яркий свет. Он ослепляет. Наверное, я уже отвык от света, привыкнув всматриваться в потемках.

Зажмуриваюсь и утыкаюсь лицом в подушку. Мне не важно, какой она чистоты, я не чувствую запахов. И вряд ли когда-нибудь уже почувствую. Мне бы помереть без боли и мучений!

Мужчина подходит ко мне и приподнимает мою голову за волосы, вынуждает что-то выпить. Делаю глоток и горло обжигает с такой силой, что я вскрикиваю, начиная отплевываться. Он вынуждает меня пить, но когда понимает, что я не планирую подчиняться, начинает вливать в меня обжигающую жидкость силой. Я в панике. Он хочет отравить меня? Что это за дрянь?!

Он не церемонится. Боже, он такой грубый и злой! Мне точно конец! Пытаюсь выплюнуть, но он еще сильнее оттягивает меня за волосы назад, вынуждая все проглотить.

Желудок резко обжигает огнем. Кажется, этот ублюдок влил в меня водку с перцем. Зашибись! Помимо отмороженных легких я еще получу язву желудка!

Подождав, когда я успокоюсь, он отпустил мои волосы. Укутал одеялом, а сам начал хлопотать по хозяйству.

У меня в голове все закрутилось, но надо отдать должное, мне стало немного полегче дышать. А еще стало как-то параллельно на все происходящее вокруг.

Молчун ходил по дому с ведром, и постоянно выходил на улицу. Я так понял, он решил таким образом натаскать воды. Я же ощущал, как мне становится хорошо с каждой секундой. Сердце словно забилось в другом ритме. Для меня это было новое ощущение, я ведь никогда до этого не пил ничего крепче пива, да и то, пробовал всего несколько раз.

У меня дико кружилась голова, дыхание сбилось, и язык онемел. Какое-то время я пытался наблюдать за этим странным мужиком, как он проверяет ящики, что-то перекладывает и наводит порядок, а потом сам не заметил, как впал в небытие.

Проснулся я под утро, ощущая, как все мое тело покрылось мурашками от холода. Печка уже остыла, а рядом со мной на полутораспальной кровати лежал и посапывал молчун.

Видимо, чтобы не упасть с кровати, он подвинул меня к стенке, а потом прижал к себе для компактности. Я дрожал от холода и ощущал, как руки и ноги меня совершенно не слушаются! Они словно задеревенели. Мертвые и неподвижные, как у куклы, и ни единый импульс не попадает в них!

С горем пополам я попытался пошевелиться, повернуть голову, издать хотя бы какой-нибудь звук. Может быть, я умер? А все это вижу как-то со стороны?

Если бы не это чертово ощущение холода, я бы точно решил, что умер. А еще меня снова охватил жуткий страх. Кажется, такого страха я еще никогда не испытывал! Я невольно попал в лапы к маньяку, с которым мне теперь придется спать. Я стану его женщиной!

Мадре мия! Что же я такого в этой жизни натворил, что меня судьба решила так жестко поиметь? Буквально “опустить”!

Сердце снова забилось с дикой силой, и глаза наполнились слезами. Нос за ночь продышался, но как только я начал реветь, он тут же снова забился.

Какое-то время я продолжал лежать в объятиях спящего мужчины, борясь со страхом смерти и мысленно жалея себя несчастного. А затем молчун машинально прижал меня к себе, и мне стало сразу же теплее. Он реально настоящая печка!

Ну и плевать, может быть, все еще обойдется? Он ведь вчера лечил меня. Укутал. Заботится обо мне. А его брат сказал, что он привязчивый. Может быть, если я буду показывать ему, какой я несчастный и бедненький, он меня не тронет? Пусть я ему вместо зверушки, но ведь кошечек и собачек не трахают!

Какое-то время я продолжал рефлексировать, то ругать себя за тупость, то жалеть, то вспоминать свою прошлую жизнь и осознавать, насколько она была крутой, а потом я вырубился.

Не знаю, сколько я проспал, но живая печка помогла мне согреться и обеспечить довольно глубокий сон. Мне снились какие-то фрагменты из далекого детства. Они были размытые, и кажется, я бредил, путая сон и реальность.

Мне снилась мама, а я был совсем малышом. Мы были в доме у бабушки, и я чувствовал запах русской печи. У меня снова болело горло, и я жаловался ей, что мне надоело болеть, что я хочу быть таким же, как и все, чтобы у меня ничего не болело.

Мама успокаивала меня, нежно поглаживая по голове и обещала, что все плохое скоро закончится, что когда я вырасту, все болезни оставят меня. И я ей верил. Снова верил, хотя подсознательно уже знал, что ни черта не закончится. Даже достигнув совершеннолетия, я буду также болеть от каждого сквозняка.