Когда по прошествии многих лет накапливается опыт, в этой жизни не остается ничего, что не опечалило бы ум. Опечаленный ум находит утешение в божественной религии превосходных. Мало-помалу и она опускается до состояния, в которое повержен ум.
Глупцы, пестующие неподдельные иллюзии, и умники, фабрикующие фантазии, расходятся в разные стороны, чтобы снова сойтись в конце трех дорог. [183]
Если, проникнув взглядом в глубины океана круговорота бытия, ты не в силах справиться с печалью, возникшей от желания его покинуть, вступи на путь облаченных в шафрановые одежды (монахов и монахинь) и полностью углубись в учение об обретении умиротворения. Давным-давно, в добрые времена тибетские ученые пришли в Индию, страну Высших Существ; они обладали тремя учениями и связывали три двери (тела, речи и ума обетами). Однако (в наше время) не выносят даже речи об этом.
Я не стыжусь женщин и верю им. В прошлом я и вправду был негоден для обетов, уподобляясь тому, кто сдерживает зло, отрекаясь от добра, но в последнее время здесь (в Индии) пресечены самые недра (т. е. даже остатки) обмана. [184]
Рыба, плавающая в воде, хорошо знакома с водой. Лучше всего знаешь то, что сам испытал. Памятуя об этом, я вложил много труда В этот трактат — свой удел.
Монахам не возбраняется злословить. Практикующим тантристам не зазорно хвалить. (Сей труд) бесполезен для старого Лу-гьел-бума. Он весьма полезен молодому Со-нам-тару. [185]
Его автор Гедун Чопел.
Сочинен он был в городе Матхуре.
Сложные места разъяснял старый брахман.
Девица из Кашмира дала нагие наставления на практике. [186]
Корни изложения уходят в индийские тексты.
Стихи написаны в тибетском стиле, легком для понимания.
Итак, мне кажется, что, не будучи незавершенным,
Он непременно даст чудесные результаты.
Досточтимый Ми-пам [187]писал, предварительно изучив (эти темы),
А похотливый Чопел [188]писал, исходя из опыта.
Страстные мужчины и женщины узнают,
Чем отличаются эти два (трактата), применив их на деле.
Если лишенные страсти сочтут его слишком длинным,
А страстным он представится неполным,
Я буду повинен в многословии или краткости,
Что чистосердечно признаю, ничего не скрывая.
(Однако) не взваливайте на плечи смиренного
Бремя присущих другим пороков, таких, как нарушение
Покоя друзей, ведущих жизнь праведников,
Вторжение в невозмутимый мир самодовольных и прочее.
Пусть все друзья, живущие в гармонии,
Силой накопленной здесь добродетели [189]
Пересекут дремучий путь мирских желаний
И с вершины горы шестнадцати наслаждений
Узреют небеса реальности.
Пусть девицы, что были со мной близки —
Ю-дрон, [190]Ганга, [191]Азали и прочие, —
Идут по пути, ведущему от наслаждения к наслаждению,
И дойдут до обители Тела Истины [192]Великого блаженства.
Пусть все, кто смиренно трудится на этой просторной земле,
Будут навеки свободны от западни безжалостного закона
И все как один независимы, вкусят тихих радостей,
Необходимых и приносящих им пользу.
Данный «Трактат о страсти» написан Гедуном Чопелом, который дошел до дальнего края наших собственных [193]и других [194]тем познания, подобных океану, и устранил заблуждения относительно полового влечения посредством видения, слышания и жизненного опыта. Он был завершен в конце среднего месяца зимы в год Тигра (1938) неподалеку от берега славной реки Ямуны, хранящей частицу летнего рассвета, в великом городе Матхуре, Магадха, в доме Ганги Девы из Панкалы, подруги, избравшей тот же образ жизни.
В 1986 году я встретился с ним в его квартире в Бейджинге. Ожидая увидеть убеленного сединами старика, я был крайне удивлен, когда передо мной предстал энергичный черноволосый атлет. Со мной был гид-монгол, порекомендовавший мне его как человека, который мог бы передать китайскому правительству кое-какие сведения, и Пун-цог-ванг-гьел с точностью перевел на китайский все, что мы сказали ему по-тибетски. Несмотря на явное недоверие друг к другу, мы очень мило побеседовали, лакомясь грушами. Он заметил, что до меня ему не приходилось встречать жителей Запада, говорящих по-тибетски, и в целом мне показалось, что наша встреча доставила ему удовольствие. Когда я преподнес ему экземпляр работы Далай-ламы «Kindness, Clarity and Insight», он долго всматривался в фотографию Его Святейшества на обложке, словно здороваясь со старым другом. При прощании он весело заявил, что наконец-то ему выпала честь познакомиться с Карлом Марксом; заметив мое недоумение, он дотронулся до подбородка, показывая, что подшутил над моей внушительной бородой и, вероятно, моим высоким лбом. Я рассмеялся и про себя отметил забавное совпадение: Далай-лама иногда называл меня «Марксом» по той же причине.
Читать дальше