Дмитрий Циликин: Вопрос ниже пояса. Она

Второй тип зоофилии подробно описан в европейской литературе — от де Сада и произведений французского романтизма первой четверти ХIХ века до нашумевшего бестселлера современной порнозвезды Сильвии Бурдон «Любовь — это праздник». Вот как Бурдон рассказывает о своем первом опыте с ньюфаундлендом: «Меня охватил необычный, не испытанный мной никогда прежде оргазм. Я наслаждалась и сексуально, и разумом, радуясь удачно реализованной идее, а он, распростершись на мне, урчал, заливая меня слюной. Ему недоставало только слов».

Все же, согласно статистике, среди женщин зоофилия распространена меньше и проводится чаще как куннилингус с собаками и кошками. Использование животных для самостиму-ляции довольно понятно, ведь они живут вместе с человеком, часто становятся настоящими друзьями, потому может появиться желание довериться им и телесно. Кроме того, они никому не расскажут о сексуальных фантазиях хозяина. Однако следует помнить, что их разум все же уступает человеческому. В клинической практике известен случай, когда пожилая женщина, используя кошку для самостимуляции, смазала свой клитор настойкой валерианы. От сильных ощущений хозяйка на какое-то время «отключилась», а животное, будучи тоже не в силах остановиться, расцарапало ей половые органы. Кроме того, занимаясь любовью с животными, нужно учитывать особенности их полового поведения и строения половых органов, которые могут сильно отличаться от человеческих. Так, например, в половом члене собаки имеется хрящ, который при полном кровенаполнении становится поперек члена и возвращается в исходное положение только после семяизвержения. Если же диаметр отверстия, куда введен член, меньше этого хряща, то вынимание возбужденного члена может быть болезненным как для человека, так и для собаки.

Трудно однозначно решить вопрос о лечении зоофилии. Классическая сексопатология рассматривает ее как транзиторную, заместительную перверсию. С другой стороны, современный взгляд на проблему предполагает необходимость лечения сексуальных девиаций, представляющих социальную опасность или являющихся беспокоящим фактором для самого их носителя. Таким образом, нужно признать, что до тех пор, пока самостимуляция с помощью животных не причиняет им вреда и не мучает самого человека, она остается его личным делом.

Здесь мы отложим наконец труды этнографов и сексопатологов и раскроем «растрепанный том Парни», оставленный (вместе с треуголкой) — как это видится Анне Ахматовой — юным Пушкиным на пне Царскосельского парка:

Уж на глаза с живым томленьем

Набросив пышные власы,

Она нечаянным движеньем

Раскрыла все свои красы...

Приют свой прежний покидает

Тогда нескромный лебедь мой;

Он томно шею обвивает

Вкруг шеи девы молодой;

Его напрасно отклоняет

Она дрожащею рукой:

Он завладел —

Затрепетал крылами он, —

И вырывается у Леды

И девства крик и неги стон.

Стихотворение Эвариста Парни привожу в переводе Е. А. Баратынского.

«Лобзай меня, твои лобзанья мне слаще мирра и вина», — с присущим ему темпераментом агитирует возлюбленную Пушкин. Виктор Драгунский, который, конечно, не «наше все», а просто прелестный детский писатель, отыскал другое — весьма выразительное — определение предмета этого разговора: «Сережки в ушах звяк-звяк, и с мамой поцелуйство чмок-чмок, и на всю квартиру пахнет чем-то сухим и сладким». Еще одна формула — всем известное цветаевское «Ваш нежный рот — сплошное целованье...» Даже если кто-то знает десять английских слов, kiss в эту горячую десятку наверняка входит. Короче, речь пойдет о том, что всем и так прекрасно известно, — о поцелуе.

Действительно, после выхода книги Рустема Мехга «1001 способ целовать» тайн в искусстве поцелуйства, кажется, уже и не осталось. Однако путаницы, неясности и небезусловных, мягко говоря, утверждений все же предостаточно. Например: первобытные люди облизывали друг друга, чтобы восполнить недостаток соли в организме. Но наши непосредственные предшественники на эволюционной лестнице — обезьяны — с этой целью вовсе не лижут друг друга, а собирают кристаллы соли руками (так же, впрочем, как ищут блох).

С другой стороны, именно у человека в связи с особенностями питания и возникновением речи повышается значимость оральной зоны. Ее слизистые оболочки обладают большей по сравнению с поверхностью кожи чувствительностью, а находящиеся в них нервные окончания значительно меньше защищены. Здесь оральная зона схожа с анальной и вагинальной — в отношении всех трех зон возникает одинаковый половой символизм: это закрытые «отверстия», добровольное проникновение в которые есть акт интимной близости, «отдавание себя», а насильное ведет к моральной и социальной стигматизации. Недаром в истории культуры вагина часто уподобляется рту, который должен «пожрать» человека; известен средневековый термин «vagina dentata» — зубастое лоно.