Фрауке Шойнеманн - Первое дело таксы

– Давай, Пауль, танцуй! – крикнула она.

Я озадаченно таращился на неё. Что я должен делать – танцевать?!

– Ой, глупенькая! – простонал Фипс. – Пауль ведь такса, а не медведь из цирка!

– Но я видела в цирке и танцующих собачек! – возразила Билле.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Танцующие собаки?! В цирке! Эй, постойте! Я благородный охотничий пёс! Моё призвание – охотиться на барсуков, а не танцевать в цирке! Хотя должен признаться, что я не очень знал, кто такой или что такое цирк. Я сел и решил ничего больше не делать.

– Ну, пойдём же! – Билле снова стала крутить кулаком у меня перед носом, а потом описала им круг. Я не имел ни малейшего представления, что ей от меня надо.

– Эй, не будь таким тупым, малявка! – послышалось где-то сбоку над моей головой. Я удивлённо повернул голову, но никого не увидел. – Встань на задние лапы, сделай стойку – или как там это называется у собак – и повернись вокруг своей оси. Вот увидишь – сразу получишь лакомство. Она прячет его в кулаке.

Кто это говорит? Я ещё раз, внимательнее, посмотрел в ту сторону, откуда слышался голос.

И тут наконец увидел: на карнизе, проходящем снаружи под окнами террасы, сидел Сникерс. Окна были приоткрыты, поэтому я и слышал его так хорошо!

Теперь я почуял и его запах – он донёсся до меня вместе с ветерком. Заметив, что я его обнаружил, он усмехнулся. Во всяком случае, так мне показалось. Может, просто он так выглядит, когда не шипит на меня.

– Ну, давай! Сделай!

Я немного помедлил. Надо ли мне делать какие-то ужасные глупости по совету старого кота? С другой стороны, может, он прав и я вот так, без всякого труда, заработаю лакомство?

Я принюхался. Гафф! А вдруг она и вправду что-то спрятала в кулаке? Что ж, попробую проверить!

Я снова сел, потом встал, поднял кверху передние лапы, сделал стойку и повернулся вокруг своей оси.

Билле пришла в восторг и захлопала в ладоши.

– Фипс, смотри, как мило! Пауль начал танцевать! – Она разжала кулак, и я теперь точно почуял – лакомство! Я подпрыгнул ещё выше и схватил его с ладони.

За стеклом раздался смех Сникерса. Когда я, работая челюстями, снова повернулся в его сторону, он уже исчез. Что за странный у меня сосед!

– Мейер! Мюллер! Парни, как хорошо, что я вас наконец-то увидел!

После наших упражнений Билле и Фипс пошли со мной гулять, и первыми, кого мы встретили в парке, оказались мои новые друзья.

Мы хорошенько обнюхали друг друга, а потом я, воспользовавшись такой возможностью, рассказал им о моих странных ночных наблюдениях. Они внимательно меня выслушали.

– Хм, значит, ночью этот жуткий кот шастает по улице и встречается с другими кошками? – повторил Мейер.

– Но может, для кошек это вполне нормально, – предположил Мюллер.

– Возможно. То есть нормально, что он шастает ночью. Но разве кошки охотятся не в одиночку? – спросил я.

Мюллер и Мейер одновременно наклонили головы набок, и это выглядело забавно.

– Может, жирный кот просто трус и не может охотиться без компании? – предположил Мейер.

Я покачал головой:

– Нет. Да, он кажется мне туповатым. Но он точно не трус. И я абсолютно уверен, что кошки что-то замышляют!

– Ага. – Мюллер больше ничего к этому не добавил, но мне показалось, что он был согласен со мной.

– Гав, – сказал Мейер и с сомнением посмотрел на меня. – Я не стану с тобой спорить, Пауль, но мне кажется, что тебе это всё померещилось. Ночью все кошки серые, даже если они бегают по вашему саду. Так что лучше ложись в свою корзинку и выспись хорошенько. Тогда ты и днём будешь бодрее и проворнее. – Он усмехнулся.

Проворнее?! На что это он намекает? Но мне не пришлось долго думать, потому что Мейер тут же сам ответил на мой безмолвный вопрос:

– Проворнее, чтобы ты мог побегать с нами наперегонки! Бежим!

И он тут же сорвался с места, Мюллер за ним. Меня тоже не надо было приглашать дважды! Вперёд!

В тот день я так набегался, что вечером еле шевелил лапами, и моя корзинка притягивала меня к себе словно мощный магнит. К тому же Дора приготовила для меня восхитительный ужин – отварила рубец и добавила туда чуточку куриной печёнки. Вкуснота!

Я так наелся, что моё брюхо стало тугим как барабан. Билле немножко почесала мне его, а я уже с трудом держал глаза открытыми.

– Спи крепко, милый Пауль, – прошептала она, и я тут же заснул.