Иван Гончаренко - Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

О значимости таких походов говорит тот факт, что все важные периоды службы обязательно заканчивались именно марш-бросками. Подходит к концу курс молодого бойца — тиронут? Изволь пройти сорок километров, чтобы смыть потом с себя первое свое армейское название — чонг (салага). Переходишь с базы Пелес, где проходил тиронут, на базу Миткан Адам, где тебя уже будут обучать и готовить для службы кинологом? Пройди сорок километров плюс десять с носилками. Требования постоянно растут. Но никогда солдаты не остаются без заслуженной поощрительной награды. К примеру, когда мы заканчивали поход на нашу новую базу Миткан Адам, на последних двух километрах пути из кустов неожиданно появились незнакомые нам солдаты. Все в спецобмундировании, у ноги каждого — собака — это были бойцы подразделения. Они пришли поддержать нас, подбодрить и вселить надежду на то, что мы все ближе к нашей мечте стать одними из них. Казалось бы, пустяк, но все были на седьмом небе от счастья! И крепла уверенность в том, что хотя бы немного, но ты уже часть этой дружной солдатской семьи, одно из ее достойных звеньев.

Хочешь получить красный берет, стать полноправным бойцом? Преодолей теперь уже пятьдесят километров и получи в конце тот же «десерт» — десять километров с носилками.

Вообще, к походам с носилками в ЦАХАЛ относятся предельно серьезно, это важнейший элемент в системе спасения израильского бойца. А жизнь солдата в израильской армии — святое. Ведь нас так мало и вокруг так много врагов… Если честно, я не помню, чтобы когда-нибудь мы уронили носилки, пусть это и были лишь учебные тренировки. Никогда. Какими бы уставшими мы ни были.

Обычно к марш-броску мы начинали готовиться с утра. Каждые два часа командир строил нас в каре, и все мы должны были при нем выпить флягу воды. Один подход, второй, третий. На третьем-четвертом подходе вода уже в тебя не лезла. Тогда использовался старый армейский прием — ты запрокидывал голову, открывал рот и вливал в себя воду, которая просто текла внутрь. В конце подготовки мы ухитрялись опорожнять армейскую флягу всего лишь за десять секунд! Часто от переизбытка воды некоторых бойцов начинало рвать. Вода лилась обратно. Командир с того момента больше не заставлял страдальца пить воду. Ведь цель была уже достигнута — организм наполнен водой, а требовать большего было бы просто издевательством, которое в израильской армии решительно пресекается. Во время же похода эти литры воды лишь частично испаряются через поры в виде пота, а остальное требует другого выхода. По этой причине каждые 20 минут кто-нибудь лихорадочно обгонял все подразделение метров на 50, спешно расстегивал ширинку и наслаждался несколькими секундами такого естественного блаженства. Вот что такое настоящая нирвана! Подразделение за это время приближалось. Счастливый, ты снова вклиниваешься в строй и включаешься в прежний темп передвижения.

Перед походом мы, естественно, проверяли свое обмундирование — хорошо ли подогнан спецжилет, — чтобы потом не красоваться с шавармами. Натирали ноги мазью и примеряли, удобно ли сидят на ноге ботинки, — заработать кровавые мозоли никому не хотелось. Если предстоял марш-бросок с носилками, мы предусмотрительно отрезали пуговицу на плече, чтобы рукоятки носилок не вдавливали ее в тело. Кажется, мелочь, но именно такие мелочи могут повлиять на весь ход событий. Мы также клали в кармашек жилета немного шоколада. После двадцати–тридцати километров интенсивного движения калории никогда не будут лишними, а наслаждение от лакомства, тающего во рту во время марш-броска, нельзя сравнить ни с чем!

Заведомо до начала движения обязательно выбирали трех человек, которые несли пакали — общее снаряжение подразделения. Как правило, это десяти-двадцатилитровая канистра с водой и сложенные носилки. Я обычно предпочитал идти с канистрой — мне нравилось нести больше веса, и моим товарищам по службе нравилось, что мне это нравится, ведь оставалось меньше шансов, что это будет кто-то из них. Во время похода носильщики пакалей менялись. Но однажды перед сорокакилометровым марш-броском я пообещал товарищам, что буду нести воду бессменно до самого конца. Все смеялись: мол, ненормальный.

— Я лично покупаю тебе шаварму с холодной кока-колой, когда в пятницу мы выйдем домой, — сказал Ноам, улыбаясь.

И что? Я пронес эту 20-килограммовую канистру все сорок километров. Знай наших! До сих пор с удовольствием вспоминаю этот случай. Ведь бесплатная, но честно заработанная огромная шаварма, которая еле помещалась у меня в руках, рассыпаясь по подносу кусочками прожаренной баранины, — дар от Ноама в ту пятницу — была, пожалуй, самой вкусной в моей жизни.