Джон Кац - Собака, любовь и семья

Гомер, не удостоивший Джои ни единым взглядом, — впрочем, как и всех остальных зрителей, — вышел на исходную позицию. Кэролин взяла микрофон, а я открыл ворота загона и послал Гомера собрать овец, а затем обвести отару вокруг лужайки и холма.

Обернувшись к Джои, я увидел, что Девон соскочил на землю — Чарлин убедила Джои его отпустить, — и начал обходить остальных детей из той же школы, позволяя им погладить себя. Однако, как только Джои начал выкрикивать его кличку, Девон быстро вернулся обратно, встал рядом и положил голову мальчику на колени. Джои хлопал в ладоши и смеялся. «Де-он! Де-он!» — я слышал его голос даже с вершины холма, откуда мы с Гомером гнали овец, отнюдь не горевших желанием снова оказаться в загоне. Когда настало время уходить, Джои начал кричать и плакал до тех пор, пока его не посадили в фургон.

Чарлин призналась, что никогда не видела Джои таким разговорчивым и оживленным, и спросила, не смогу ли я как-нибудь привезти Девона к ним в школу, пока воспоминания об этой встрече еще свежи в памяти мальчика. Разумеется, я согласился; мы обменялись номерами телефонов и электронными адресами.

Девон провожал взглядом уезжающий фургон, пока тот не скрылся из виду. Гомер по-прежнему сидел у загона, свирепо вытаращившись на овец. Передо мной были две рабочие собаки, одна из которых выполняла работу, для которой была предназначена по рожденью, другая помогала тяжело больному ребенку — по причинам, которые мне, вероятно, никогда не удастся постичь, — общаться с окружающим миром. Другими словами, я получил два примера собачьей работы — в старом и новом ее понимании.

Прошло несколько месяцев, и я вернулся в Монтклер, чтобы посмотреть, как поживают мои герои. То, что я узнал, лишь подтвердило мои первоначальные выводы: истории этих собак и их хозяев — не что иное, как отражение самой жизни.

Немецкая овчарка Рашмор, с которым я познакомился в Миллзе, оказался не нужен после того, как хозяйка второй раз вышла замуж. Поддержав ее после смерти мужа, пес стал помехой на пути к новому счастью. Кейт Де Ланд не захотела рисковать и отдала Рашмора группе спасателей, занимавшейся немецкими овчарками. Теперь он живет в новой семье неподалеку от Нью Платц, в Нью-Йорке. Кейт уверена, что с ним все в порядке, впрочем, она не интересовалась.

Сандра Робинсон продолжает борьбу за жизнь. Отношения с программистом из Морристауна у нее не сложились, — на ее взгляд, он оказался слишком беспомощным. Конечно, она всегда мечтала стать хорошей матерью, но не для взрослого мужчины. Теперь, когда она осознала масштабы своих эмоциональных проблем, истоки депрессии, одиночества, болезненных воспоминаний, борьба продолжается с переменным успехом. Но у нее появились новые друзья, и она чаще выходит из дома. Элли была для нее якорем, за который она уцепилась в трудную минуту.

— Она помогла мне выжить, — считает Сандра.

Впрочем, у них не все гладко. Сандра сказала, что их отношения с Элли достигли той точки, когда она стала ощущать некоторый дискомфорт. Элли стала слишком требовательной и капризной. Приходится постоянно уделять ей внимание — играть в мяч или в другие игры. У Сандры почти не остается свободного времени, она не успевает ни почитать, ни посидеть за компьютером, ни посмотреть очередную серию «Клана Сопрано».

Но этим проблема не исчерпывалась: Элли, давно приученная к чистоплотности, начала мочиться дома — на ковер и даже на кровать. Сандра решила, что Элли делает это в отместку за то, что не получает должного внимания.

Сандра пытается оправиться от жизненного кризиса, встречается с людьми, ищет работу. Ей хочется, чтобы собака понимала ее и вела себя соответствующим образом.

Я попытался предостеречь Сандру. Никто, даже любящая хозяйка, не согласится бесконечно терпеть нечистоплотную собаку, — тем более, если считает, что собака так поступает назло. Назревала опасная ситуация — нередко люди, столкнувшиеся с подобными проблемами, избавляются от собаки или отправляют ее в приют.

Элли, над которой в течение долгих месяцев причитали и сюсюкали практически ежеминутно, внезапно превратилась в источник неприятностей. И так же внезапно любовь Элли перестала казаться Сандре бескорыстной и совершенной. Теперь Сандра считала собаку злобным и неблагодарным созданием.

Сандра все больше видела в Элли человека — по многим причинам, главной из которых была нереализованная мечта о материнстве. В результате шпиц приобрел над ней определенную власть. Если Сандра выходила из дома, то потому, что Элли вынуждала ее к этому. Если Сандра прерывала работу, то потому что Элли хотела играть, а она не могла отказать ей. Если она знакомилась с кем-нибудь на улице, то тоже благодаря Элли.