Юлий Смельницкий: Друг человека

Случалось, что какой-нибудь прохожий, увидав лежащую на лугах «потерянную» шубку, направлялся к ней.

Заметив чужого, приближающегося к моим вещам, Макбет так мило скалил зубы и так громко лаял, что любознательный путник поворачивал обратно.

Если подкравшись к уткам, я стрелял, Макбет не бежал ко мне на выстрел. Я возвращался к нему, брал вещи и шел вместе с ним к озеру, если на нем были убитые утки.

Макбет имел мирный характер. С другими собаками не ссорился. Чужих — не трогал, но и себя не давал в обиду. С собаками гостей приезжавших ко мне на охоту, Макбет был дружен, но до известного предела, — он не позволял им ложиться на его тюфяк, облизывать его кормовую чашку. При их приближениях на охотничьих привалах к моей сумке, лежавшей где-нибудь в сторонке, — скалил зубы.

— Это не ваше, и вам нечего тут нюхать!..

Охранять мои вещи на охотах, находить и приносить мне забытые в шалашах и потерянные мной в пути к дому охотничьи вещи (задняя поноска), я научил Макбета, и поручая на охотах в лесу и в лугах его наблюдению свои вещи, знал, что он сбережет их лучше, нежели мой хуторской караульщик, часто пьяный Алексей Васильич.

Иногда, я давал Алексею носить на охотах мою сумку, и всегда, по возвращении домой, находил в ней — на половину опорожненную водочную фляжку.

— Ты выпил водку?…

— Никак нет, не пил.

— «Не пил», а фляга пустая?

— Должно, — пробка ототкнулась…

Макбет берег не одни охотничьи, но и другие мои вещи.

Как-то летом, я вышел из дома срезать несколько цветов для букета. Вышел, не надев шляпу. Подошел знакомый крестьянин, — посоветоваться по своему делу. Разговор затянулся. День был жаркий, и я послал крестьянина в дом принести мне шляпу.

Войдя в мою комнату и взяв мою шляпу, посланный не мог вернуться, т. к. Макбет, хорошо знавший хозяйскую шляпу (ежедневно подавал ее мне), громко на него лаял и до моего прихода не выпустил из комнаты.

Были случаи, когда в мое отсутствие с хутора, Макбет не впускал в мою комнату чужих.

— Нельзя, хозяина нет дома.

Осенью, поздним вечером, я выпустил Макбета «погулять». Сойдя с лестницы, он сейчас же злобно залаял. Я вышел на крыльцо и услыхал, как Макбет кого-то рвет и гонит в направлении от погреба, вблизи дома, — к большой дороге.

Темной ночью не было видно — кого преследует собака.

Макбет скоро вернулся. С дороги слышались скрип удалявшейся телеги и крепкая ругань.

Утром, по осмотре погреба, оказалось, что ночью были воры. Дверь незапертого замком погреба раскрыта. Стоявшая на погребице небольшая кадка с солеными груздями опрокинута на бок, и груздей в ней нет. В нескольких шагах от погреба разбросаны грузди. Тут же лежал обрывок полушубка и лоскуток ситцевой рубахи.

Очевидно, проезжавшие около хутора ночные гости, оставив лошадь на дороге, зашли в погреб, — взять груздей на закуску, — и Макбет помешал им исполнить это намерение.

— Досадно!.. Пришлось бросить грузди и вернуться к лошади в разорванном полушубке.

В таком «несчастном» случае, — нельзя не ругаться.

В конце августа, я с женой рыбачили на реке вблизи дома. Рыба плохо клевала, — ловились только мелкие окуни и сорожки.

Шагах в тридцати, возле нависшего над водой тальникового куста, щука часто била мелкую рыбу, и жена пошла к этому месту, — попробовать не возьмет ли этот хищник на живую рыбку.

На берегу, в нескольких шагах от куста, стоял годовалый бычок караульщика.

Он видел как жена спустила в воду садушку с мелкой живой рыбой, как разматывала большую живцовую удочку, и спокойно пощипывая траву, не обнаруживал агрессивных намерений.

Но когда жена забросила в воду удочку с насаженным живцом, — бык бросился на жену и так сильно ударил ее головой по ногам, что она упала и закричала.

Макбет, лежавший на берегу рядом со мной, стремительно побежал к месту происшествия и напал на врага.

Бык вздумал защищаться, — встал в боевую позицию и угрожающе наклонил свою камолую голову, желая ударить собаку. Но получив хорошую рвачку в бок, обратился в постыдное бегство.

Основательно подрывая быка, Макбет загнал его в прилегавшее к реке топкое болото и прекратил преследование тогда, когда над водой торчала только башка побежденного врага.

Вернувшись к нам с боя, Макбет долго не мог успокоиться, дрожал и коротко взлаивал, выражая большое неудовольствие «нахалу».

Когда мы возвращались домой и проходили возле болота, бык выходил на берег, с трудом вытаскивая ноги из грязи.