Дэвид Мэмет - О режиссуре фильма [litres]

С: Должен выполнить свой долг.

С: У человека слишком много свиней.

М: Ну, да. Но вы мыслите на другом уровне абстракции. Суть не в свиньях, правда? Суть в том, что эта свинья для него значит. В его хозяйстве например? Хозяйство слишком быстро разрослось. Выявить вы хотите не внешнее – «человеку нужно продать свинью», а суть – что означает продажа свиньи в этой истории.

Почему ему надо продать свинью? Чем конкретнее вы думаете о содержании истории, тем больше вы способны думать о сути сцены, а не о внешнем ее рисунке, и тогда будет легче найти нужные кадры. Гораздо легче их найти для «человека, оказавшегося в затруднительных обстоятельствах», чем для «человека, которому надо продать свинью».

Юнг писал, что нельзя держаться отстраненно от образов, историй человека в ходе анализа. Надо входить в них.

Если вы в них входите, они будут что-то значить для вас. Если не входите, тогда ваше подсознание не будет работать. То, что вы сможете выдать, будет не лучше того, что сами зрители могли бы придумать, сидя дома.

Это – как актер, который приходит домой, обдумывает, что должно значить его исполнение, потом выходит на сцену и исполняет. Зрители, возможно, поймут этого актера, его исполнение, но останутся равнодушны [9].

«Продается свинья». Почему? Здесь и начинается проблема. Фильм начинается с зарождения или обнаружения проблемы. Большинство фильмов начинаются таким образом: «Милая, эта чертова свинья, содержать которую нам уже не по средствам, доедает остатки нашей провизии». Мастерство кинорежиссера заключается в том, чтобы обойтись без экспозиции – и тем вовлечь зрителей. Давайте придумаем последовательность кадров, которая передаст идею: «Почему сейчас?»

С: Приходит письмо из банка?

М: Давайте обойдемся без него.

С: Начинается на кладбище, и фермер у могилы. Следующий кадр – дом, он почти покинут и в кладовке нет еды.

М: Когда мы видим пустую кладовку, мы можем подумать: почему они не зарежут свинью? Вот другой сюжет: ребенок, одетый в тряпье, играет на дворе; затем кадр – свинья перепрыгивает изгородь и нападает на ребенка. А? Ребенок играет на дворе – он что-то увидел и бросается бежать. Второй кадр – свинья бросается к нему, хрю-хрю-хрю, и третий кадр – фермер идет со свиньей по дороге. Изложили мы историю? Да.

Но можно ли обойтись без того, чтобы свинья уродовала ребенка? Мы не хотим показывать, как свинья терзает ребенка, потому что это может привести к одному из двух результатов. Всякий раз, когда вы показываете зрителям что-то «реальное», у них реакция может быть одной из двух: (1) «А, черт, это выдумка» или (2) «О, Господи, это в самом деле!» И то и другое уводит зрителя от истории, которую вы рассказываете [10], и одно не лучше другого. «У, на самом деле он с ней не совокупляется», или «Ах, черт, они и вправду совокупляются!» И так и так вы зрителя теряете. Если вы идею внушаете, то снять это можно лучше, чем показывая.

А что, если ребенок играет на дворе, переход на мать в кухне – резко обернулась, затем она выбегает и хватает, например, метлу. Третий кадр – отец выводит свинью из сарая. Он на дороге, видим, как он выходит за ворота. Очевидно, он хочет избавиться от свиньи.

С: Но он мог бы просто застрелить свинью. А не надо ли нам показать пустую кладовку – это покажет, почему он хочет продать свинью?

М: Если вы хотите сообщить, что семья на грани нищеты, вы расщепляете фокус. Расщепляете между: (1) «мне нужны деньги» и (2) «свинья напала на мою дочку». Теперь у него две причины продать свинью, а это хуже, чем одна причина продать свинью. Две причины равны отсутствию причины – это все равно, что сказать: «Я опоздал потому, что водители автобусов устроили забастовку, и моя тетя упала с лестницы».

Итак, идея: «Жил-был человек, и понадобилось ему продать опасную свинью».

С: Первый кадр – во дворе играет ребенок.

С: Второй кадр – на него уставилась свинья.

С: Переход на маму в кухне.

М: Она что-то слышит, она оборачивается, она хватает щетку и выбегает из дома. Следующий кадр – фермер ведет свинью по дороге. Хорошо.

Вот другая возможность. Внутри сарая. В кадре – дверь. Дверь открывается, входит фермер в рабочей одежде. Он входит, кладет мотыгу, берет фонарь, зажигает его. Потом он поворачивается, и камера снимает его с движения, когда он идет мимо пустых стойл к тому, где свинья. Он ставит фонарь на полку. Наклоняется, берет небольшое корыто и ставит перед свиньей. Потом подходит и высыпает из мешка зерно в корыто. Переворачивает мешок, чтобы высыпать всё. Затем переход на корыто – в нем всего пяток зернышек. Затем следующий день – это уже натурная съемка, день, зрителю показывают, что прошло время. Мы знаем, что предыдущий эпизод происходил поздним вечером, поскольку был зажжен фонарь. А сейчас натурная съемка и день. Возможно, это и мелочность – заметить, что сценарий не содержит описания «следующего дня»; но публика может заключить, что день «следующий» только из того, что увидит на экране. Поэтому было бы здоровой привычкой описывать только те вещи, которые зритель увидит на экране. Кадр с фермером, ведущим по дороге свинью, – что он дает?