Элизабет Гилберт - Большое волшебство

Я была совсем девчонкой, только что окончившей колледж. Где-то в глубине души я была уверена, что раз уж Нью-Йоркский университет выдал мне диплом, то на этом мое образование окончено. Встреча с Уинифред заставила меня понять, что образование не заканчивается, когда кто-то говорит, что оно закончено. Вот ведь Уинифред – когда была совсем еще девчонкой восьми – десяти лет – твердо решила: еще ничего не кончено .

Итак, когда же можно вступить в самый творческий, самый страстный период своей жизни?

Вы можете начинать в любой момент, когда захотите начать.

Я продолжала работать.

Я продолжала писать.

Меня продолжали не публиковать – ну и ладно, зато я продолжала учиться .

Самым большим плюсом этих лет, проведенных в полной собранности и уединенной работе, было вот что: я научилась распознавать некие закономерности творческого импульса, а точнее, начала распознавать закономерности, присущие мне . Я заметила, что у моего собственного творческого процесса есть определенные психологические циклы и эти циклы похожи один на другой.

Я научилась говорить себе:

«Подумаешь. Это неизбежный этап работы – когда начинает казаться, что лучше было вообще не начинать. Помню-помню. Я всегда прохожу эту стадию». Это когда я с энтузиазмом бралась за очередной проект, но через пару недель чувствовала, что начинаю падать духом.

Или: «Вот я и на этапе, когда говорю себе, что никогда больше не напишу связного предложения».

Или: «А это стадия, когда я ругаю себя за то, что я такая ленивая и никчемная».

Или: «Это стадия, когда я начинаю ужасаться, представляя, какими разгромными будут рецензии, даже если этот текст вообще когда-нибудь напечатают».

Или после окончания проекта: «А в это время я всегда паникую, что больше никогда не смогу ничего написать».

За годы усердного труда я обнаружила, что если не поддаваться панике и просто продолжать работать, то можно благополучно миновать каждую из стадий тревоги и перейти на следующий уровень. Я утешала себя напоминаниями, что такие страхи – это стандартная человеческая реакция на встречу с неизвестным. Если мне удавалось убедить себя, что надо продолжать, что мы созданы для встречи с вдохновением, что это вдохновение хочет с нами работать, то удавалось и пробраться по этим эмоциональным минным полям, не подорвавшись до окончания работы.

Иногда в такие моменты я почти слышала, как творческая сила говорит со мной, тонущей в пучине страха и сомнений.

Останься со мной , говорила она. Вернись ко мне. Доверься мне.

Я решила ей довериться.

И самое важное что у меня было, мое непоколебимое ощущение счастья, опиралось на прочность этой веры.

Особенно элегантный комментарий по поводу этого инстинкта принадлежит нобелевскому лауреату Шеймусу Хини [6], который сказал, что, когда учишься писать стихи, не нужно ожидать, что сразу получится хорошо. Начинающий поэт опускает ведро только до середины колодца и раз за разом вынимает его пустым. Разочарование велико. Но все равно нужно продолжать. После долгих лет упорного труда, сказал Хини, «цепь вдруг неожиданно натянется, дернет, и вы погрузитесь в воду, вас потянет на глубину. И тогда старайтесь не утонуть в собственных глубинах».

Тогда же, в двадцать с чем-то лет, я дружила с другим писателем-новичком, таким же, как я. Помню, как он погружался в мрачную пучину депрессии, стеная, что у него нет таланта, что его не публикуют. Он то хандрил, то впадал в ярость.

– Надоело сидеть и ждать у моря погоды, – рычал он. – Должны же все мои усилия к чему-то привести наконец. Я ведь хочу, чтобы это стало моей профессией !

Даже тогда мне казалось, что в своих рассуждениях он что-то упускает.

Судите сами, меня тоже не публиковали, да и жила я тоже впроголодь. Я была бы счастлива получить все то, чего хотел и он: успех, вознаграждение, признание. И мне не понаслышке были знакомы разочарование и чувство отчаяния. Но я думала, что уметь держать удар и справляться с разочарованием и безысходностью – это тоже часть творческой профессии. Я рассуждала так: если ты решил быть художником (в любой области), тогда умение справиться со своим отчаянием – важная часть твоей работы. Может быть, даже наиважнейшая часть – единственное, что вообще имеет значение. Отчаяние – это не помеха творческому процессу, оно часть процесса. Есть и приятная часть (которая вообще не воспринимается как труд) – это когда вы действительно создали что-то прекрасное, и все идет просто великолепно, всем ваша работа нравится, и вы парите в поднебесье. Но такие мгновения крайне редки. Вы не можете перескакивать от одного яркого момента к другому. Как вы справляетесь с собой между этими чудесными моментами, когда все идет не так замечательно, – вот истинная мера того, насколько вы преданы своему призванию и хорошо ли подготовлены к причудливым поворотам творческой жизни. Крепко держать себя в руках на всех этапах творческого процесса – вот что такое настоящий труд.