Уильям Ирвин - Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

Оправданны ли сомнения такого рода? На протяжении долгого времени органы чувств считались связующим звеном между душой и телом, незаменимым средством сбора информации об окружающем нас мире. Но, как мы знаем по собственному опыту, иногда они могут нас обманывать. Но вдруг они обманывают нас постоянно, – потому что в реальности все наши ощущения вызваны не взаимодействиями с внешним миром, а искусственными стимулами в нашей нервной системе? Некоторые философы считают, что подобные гипотезы несостоятельны, так как они опровергают сами себя. И действительно: если человек живет в мире, построенном на лжи, как он в итоге может выяснить и быть уверен в том, что он – жертва Матрицы или мозг в пробирке? Чтобы высказывать такое предположение, надлежит быть уверенным в том, что ваш мозг не в пробирке [15] Пожалуй, самый популярный аргумент на эту тему представил Хилари Патнэм, “Brains in a Vat,”, Reason, Truth, and History (Cambridge: Cambridge University Press, 1981), pp. 1–21. . Получается, точка зрения, с которой ведется повествование, обязательно должна быть внешней: рассказчик гарантированно должен находиться вне Матрицы. У нас есть определенные точки опоры на реальность: мы знаем, что главные герои фильма, члены команды корабля «Навуходоносор», входят в Матрицу по собственному желанию, но не являются ее частью и не живут в вечной иллюзии. То, что большая часть человечества подключена к Матрице, подразумевается как бы само собой, потому что эти люди выполняют самое большее функцию декораций.

Судя по всему, создатели фильма были в курсе нестыковок, которые кроются в самой завязке сюжета, поэтому решили разбавить диалоги самоиронией. Вспомним момент, когда Нео и Маус обсуждают еду на «Навуходоносоре». За пределами Матрицы, в реальном мире XXII века, единственное блюдо команды – соблазнительно напоминающий жидкие яйца или сопли питательный белок, в котором есть «все необходимое для организма», кроме вкуса. Маус ностальгирует по кукурузным хлопьям, но потом задается вопросом: откуда компьютерам знать, какие на вкус кукурузные хлопья? Откуда кому-либо знать, какие они на вкус, если на самом деле мы никогда их не пробовали? Как что-то вообще может быть на вкус как что-то, если нам не с чем это сравнить?

Все вышеперечисленные вопросы действительно заслуживают внимания, но в фильме они заданы мимоходом чуть ли не в шутку, и никакого ответа на них не предлагается. Возможно, с нашей стороны несправедливо предъявлять столь высокие требования к фильму. Но из всех названных вопросов вытекает и последующий, философски существенный и более исследованный: каким должен быть опыт восприятия, чтобы его можно было считать не просто надежным, но достойным – чтобы ради него стоило жить?

На этот вопрос есть два диаметрально противоположных ответа. Первый – ценно то, что реально, то есть все, что находится за пределами Матрицы. Фильм и его главные герои – команда Морфеуса – берут за данность именно эту точку зрения, именно ее зритель должен признать по-настоящему стоящей. Но есть и вторая, не менее достойная нашего внимания: реально то, что приносит нам удовольствие, – ее придерживается предатель Сайфер. Но ее вскользь озвучивает и Маус, заявляя Дозеру, что нет, в белковой смеси есть не все, что требуется организму: она не приносит удовлетворения, одной из самых базовых человеческих эмоций. «Отрицать наши инстинкты – значит отрицать то, что делает нас людьми», – доказывает Маус. Дозер настроен скептически: он считает, что тем, кто решил положить свою жизнь на борьбу с Матрицей, такие удовольствия недоступны.

Подобные диалоги раскрывают концепцию «Матрицы» как продукта не подвергающихся сомнению предположений о чувственных ощущениях и осознанного сценарного приема. Фильм трактует пять наших чувств и ценности, которые им соответствуют, крайне интересными, хотя и удивительно традиционными способами, учитывая радикальный скептицизм сюжета.

И античные, и современные философы выстраивали пять чувств иерархически по степени важности, которая иллюстрирует возвышенность разума над телом, интеллекта над эмоциями и знания над удовольствием [16]. Зрение и слух – это «периферические» (или дистанционные) чувства, так как могут действовать на расстоянии от объектов и не требуют физического соприкосновения с ними. Дистанция обеспечивает выгодную эпистемологическую позицию, поэтому зрение и слух обычно помещаются на вершину иерархии, так как они существенны для получения знаний об окружающем мире и передачи этих знаний другим людям. Раз они требуют разделения между телом воспринимающего и объектом восприятия, они также меньше зависят от физических ощущений. (Действительно, зрение вообще обычно считается восприятием, а не ощущением). Для приобретения так называемых телесных ощущений (вкус, обоняние, осязание) требуется некоторый физический контакт. Хотя обоняние подразумевает дистанцию от объекта, все три телесных чувства настаивают на близости, даже интимности, и их опыт имеет выраженную чувственную окраску. Считается, что они больше сообщают о наших субъективных состояниях, чем об объектах: потому что они сообщают ограниченное количество информации и потому что мы склонны отвлекаться на получаемое от них удовольствие. Прикосновение, запах и вкус ассоциируются с физиологией и животной стороной человека, и поэтому их иерархическая позиция более низкая.