Ольга Романенко: Аромат времени. Стихи и сказки для взрослых

На тему перестройки 1990-х гг.

Жил-был один мужичок да, вот, под старость ему показалось, что жил он да, вроде не было чего-то в его жизни: счастья что ли… Думает: «Страна-то большая, может где-то его и встречу, это самое счастье. Ох, и заживу я тогда!»

Росточком мужичок невысок да и на внешность невзрачный, обыкновенный самый. Подумал про себя: «Наверное, поэтому я и несчастлив, что ростом маленький. Был бы я большой – оно бы меня, это самое счастье, само б тогда нашло». Собрал котомку с сухарями в дорогу, да и пошел потихоньку, не попрощавшись с женой.

Шел долго: и полем шел, и лесом шел. Пришел он в один город, проголодался очень: пока до города добирался – сухариком только и перекусил в дороге. Да, дорога слишком дальняя: стал искать, куда б можно было зайти – подкрепиться с дороги. Увидел надпись на двери: «Столовая». Подошел к ней, а дверь оказалась запертой. Пошел другую столовую искать. А и вторая столовая тоже закрытой оказалась. «Ну, – думает, – пойду я лучше в баню, попарюсь». Нашел баню – а и она оказалась закрытой. Другую баню нашел, да и та закрыта. Так прошел почти через весь город, да так и остался: и голодным, и грязным. Присел на скамейку, а на ней сидят двое детей: девочка и мальчик – оба плачут. Он рассказал им, как искал в их городе столовую и баню, чтобы поесть и искупаться, да, так и не нашел. А они ему в ответ: «А вы, дяденька, разве не знаете, в нашем городе указ вышел о закрытии всех предприятий и организаций. Наша мама работала на фабрике. А когда закрыли фабрику – она без работы осталась, в доме поесть стало нечего. Вторую неделю сидит на базаре: продает пальто свое старое. Если купит его кто-нибудь, то она хлеб принесет нам. Все, кто на фабрике работали вместе с ней, тоже сидят на базаре: продают товары всякие. А школы сами позакрывались потому, что в них учеников не стало: за обучение теперь дорого платить надо». «Да, – думает мужичок, – если здесь дела обстоят так, то откуда ж здесь счастью быть: дети-то плачут. Пойду-ка я дальше». Отдал он детям свои сухари и пошел прочь из этого города.

Снова шел: и лесом шел, и полем шел… То снег сыплет, то солнце печет: страна-то большая. Вот пришел он в другой город. «Ну, – думает, – тут наверное я свое счастье найду». Город вроде красивый: дома высокие, улицы просторные… И в столовую зашел – наелся, и в баньке с веничком попарился. Хотел уж в этом городе остаться. Да, только видит: везде – одни бабы да, что-то очень печальные, вот-вот расплачутся. Заговорил он с одной, стал выспрашивать. А она в ответ ему: «Так, мол, и так… Да сколько ж можно жить так?! Каждый год в городе нашем вводят реформы всякие и стали мы вроде экспериментальных: то разрешат всё, то запретят всё, а то и вовсе жизнь переиначут. У нас уже полгода, как один только управляющий из мужиков и остался: пенсию да зарплату выдает нам на кое-какое существование: цены-то немалые. Да, еще есть три алкоголика: как ящик водки продадут – так сами с радости и напиваются. А так, мужики наши все городские от реформ этих в монастыри попрятались – монахи они теперь. А без своего мужика – какое ж это счастье?!» «Да, – думает мужичок, – туго бабам одним. Ну, уж, если их мужики от реформ в монастыри ушли, то и я тогда здесь не останусь: в монастыре жить – какое ж это счастье?!» И пошел себе дальше…

Снова долго шел, а дороги в стране все кривые, да в ухабах. Пока до другого города дошел – устал. Заходит он в этот, третий, город. А там так красиво! Весь город в цвету: и деревья цветут, и цветы на клумбах всякие. И фонтаны музыкальные в небо струей бьют. И птицы диковинные летают: поют на лады разные. В магазины заходит – а там столько добра всякого, что глаза разбегаются: ну все, чего только пожелаешь! Увидел он коробку с надписью: «Птичье молоко» и думает: «Ну, раз уж здесь даже такое добывают, то и есть наверное здесь мое счастье!» Ходит по городу не нарадуется: и в костюмчик новый с галстучком приоделся, и одеколончиком его сбрызнули в парикмахерской. «Ну, – думает, – вот, вот уже буду счастлив!» И стал даже домик себе присматривать. Между делом, остановился он с одним встречным. Тот нашего мужичка заморской цигаркой угощает, а сам что-то не очень разговорчив оказался: как будто думает о чем-то… Тут наш мужичок спрашивает его: «Не захворал ли ты, брат? Что-то вид у тебя, как будто хвораешь». А тот ему отвечает: «Да, захвораешь тут. Остались мы одни с бабкой под старость. И дочка была у нас, и сынок был… Да вот, из другой губернии управляющий приезжает, всех непомерным налогом облагает. Деньгами да золотом не отдашь, так кого-то из детей да молодых забирает. Вот дочке нашей и пришлось уехать в другую губернию: отрабатывать. А еще в третьей губернии – война, а война – сам, поди, догадываешься: сынок наш там. Да у нас в городе и детей-то уж не осталось, бабы рожать отказываются: иметь ребенка – не каждой семье по карману. Пока маленький – эпидемии уносят всякие, то холера, то чума какая… А ты разве не приметил, что у нас пустые все садики да детские площадки в парках? Ну, а если кто выжил да подрос – за услуги образования платить миллионы надо, кроме того, что накормить, обуть, одеть… А если заболел, тоже миллион надо. Да, где взять-то его? Ну, а когда из детей кто до взрослого дорастает и сам зарабатывает, то его таким налогом обкладывают, что он и жизни не рад уже…»