Михалина Вислоцкая - Искусство любви

Приведённая выше схема основана, разумеется, на средних показателях сексуального напряжения и не исключает в отдельных случаях проявления индивидуальных особенностей личности: например, большой сёксуальной возбудимости у очень молоденькой девушки или высокого сёксуального напряжения у мужчины, которое держится на стабильном уровне иногда до очень преклонного возраста.

Первая конфликтная фаза делится на два периода: первый — с начала полового созревания, то есть приблизительно с 12 лет, до 17 лет, когда отношения между представителями противоположных полов ещё неуклюжи и сложны. И второй — с 17 до 25 лет, когда юноша и девушка начинают идти по жизни «в ногу», стремясь совместными усилиями устроить свою эмоциональную и сексуальную жизнь.

Как я уже отмечала в предыдущем разделе, у мальчиков чуть ли не с момента достижения половой зрелости сексуальное напряжение за короткий промежуток времени доходит до максимального уровня, что соответствует большим возможностям в завязывании сексуальных контактов. В этой фазе развитие эмоциональности мальчика ещё не выходит за рамки отцовской любви и дружбы с ровесниками своего пола. К девочкам-сверстницам мальчики относятся с некоторым недоверием, а сексуальное напряжение снимается у них непроизвольным семяизвержением во время эротических сновидений или онанизмом.

У девочек при низком уровне сексуального напряжения значительно раньше начинает проявляться стремление к эмоциональной любви, когда они ищут партнёра, которого можно превратить в «собственность», не испытывая при этом потребности в половой близости. Механизмы сексуальной возбудимости у них ещё несовершенны. Развитие эротической чувствительности и нормальной функции многочисленных рецепторов кожи и половых органов — длительный и очень сложный процесс, и богатая эмоциональность помогает девочкам легче перешагнуть порог детства.

Мальчик, который в этот период испытывает чрезмерное сексуальное влечение, ищет общения с девочками с интересом и любознательностью неопытного щенка (как образно выразилась одна из моих молодых пациенток). Прикоснуться, подсмотреть — этим занято его воображение.

У юноши появляется неосознанная тяга к физической близости с целью снятия сексуального напряжения, хотя его эмоциональность находится в зачаточной стадии развития. При этом он избегает брать на себя какие-либо обязательства или давать обещания, поскольку девушка для него в этот период жизни — лишь объект, открывающий новизну чувственных познаний. Замечено, что чем сообразительнее и начитаннее юноша, тем искуснее он может изобразить видимость любви. Быстро сориентировавшись и поняв, что ради достижения намеченной цели надо активнее воздействовать на воображение девушки, он заучивает набор фраз о любви, шантажирует свою партнёршу тем, что перестанет с ней встречаться, если она «не захочет доказать ему свою любовь», и т. п.

Все эти более или менее удачные средства пускаются в ход, чтобы добиться желанной цели, на которую устремлены все его помыслы — полового сношения с женщиной. Чтобы не быть голословной, приведу два отрывка из писем старшеклассниц.

«Он говорил, что я должна ему отдаться, — пишет одна девушка. — Приносил мне различные английские журналы, из статей которых вытекало, что молодёжь на Западе живёт очень раскованно и половые связи между молодыми никого не удивляют. Объяснял мне, что, находясь рядом, все время вынужден сдерживать свои желания и это закончится в конце концов неврозом. Уверял, что я слишком красива, чтобы сохранить невинность до замужества».

А вот другое описание переживаний, которые выпали на долю 16-летней девушки во время летних каникул: «Мы идём лесом, а точнее по тропинке, потому что прямо через лес я не захотела с ним идти. Он ежеминутно заглядывает мне в глаза, я улыбаюсь и вижу, что ему тоже смешно. Задерживаемся возле небольшого пруда. Из-за деревьев выбегает — словно спешит к нам навстречу — маленькая косуля и мгновенно исчезает. Неужели рядом со мной тот самый парень, о котором я столько мечтала? У него чудесные серые глаза, и он нравится мне больше всех на свете. Он уже взрослый, ему девятнадцать лет, и у него есть паспорт. Вацек кладёт руку на моё плечо, и я чувствую, как мне с ним хорошо. Мы идём молча, я не убираю его руку и слегка поглаживаю её. Останавливаемся. Вацек спрашивает, о чём я думаю. Я отвечаю, что восхищаюсь им. — Мною? — Замечаю удивление на его лице. Продолжаем наш путь, хотя я не знаю, куда мы идём. Вацек садится под дерево, притягивает меня к себе. Вначале я сопротивляюсь, но затем уступаю, так как верю, что он ничего плохого мне не сделает. Мы ложимся на траву — как в кино — и я смотрю на верхушки деревьев, а он, заметив мою задумчивость, говорит, что я хочу от него избавиться. Отвечаю, что это неправда — ведь я так сильно его люблю. Вацек меня целует, я не протестую — первый поцелуй в моей жизни. Но я не хочу давать ему другого доказательства любви. Мы поднимаемся с травы и идём дальше. Он молчит, а я думаю обо всём этом. Это его „будь моей“ — конец света! Говорю ему, что он сумасброд. Отвечает, что я не права, что у него все в порядке. Просит, чтобы я хотя бы присела рядом с ним. Соглашаюсь. И повторяется то же самое — я постоянно говорю „нет“, потому что просто боюсь этого. Встаю и наблюдаю за ним. Он говорит, что поссорится со мной, я отвечаю, что нас ничто не связывает и он волен поступать так, как ему заблагорассудится. Я ухожу, выбирая кратчайшую дорогу к бабушкиному дому, и слышу, как он бросает мне вслед: „Ты ещё ребёнок, прощай и больше не попадайся мне на глаза…“. Ну и что, — пишет девушка в конце письма, — как вам нравятся мои каникулы? Сейчас-то я уже понимаю: Вацек был прав, потому что все парни одинаковы».