Нина Рубштейн - Жизнь вдвоём, или Где совершаются браки

Если внутри вас самих есть любовь — не страх не получить любовь другого, не страх не использовать возможности или их потерять, — то она притянет к себе того, кто станет для вас идеальным учителем, учеником, партнером.

С самого начала вашей жизни и до конца на вашем пути встает первая и бесконечная задача и основное препятствие для отношений — ваш характер, обусловленный той социальной ролью или даже несколькими ролями, которые вы успели усвоить за свою жизнь.

Некоторые люди говорят: «У меня такой характер, я не могупоступить иначе». Что это значит?

У каждого человека на самом деле в каждый момент времени, в каждой ситуации есть очень много вариантов для выбора «как поступить». Так называемый характер сужает вашу палитру вариантов. Характер — это некоторый набор привычек.

У любого человека есть стойкое представление о том, что человек, наделенный им какой-то чертой характера, в конкретной ситуации поступит определенным образом. Именно это представление сужает арсенал выбора моделей поведения.

Например, в ситуации измены мужа у жены, как правило, возникает не очень много вариантов выбора: выгнать мужа, впасть в какое-нибудь расстройство (заболеть) или в депрессию, завести себе любовника в качестве мести и так далее. Все эти варианты обусловлены тем, что именно человек (в этом случае жена) вкладывает в свое поведение в данной ситуации — какой именно смысл, какую свою характеристику. Проще говоря, кем она выбирает здесь быть: брошенной и несчастной, гордой или мстительной и так далее. Если в ее представлении о себе главную роль играет то, что она, например, гордая, то ее поведение будет строиться таким образом, чтобы всячески это подчеркивать. Отсюда возникает «У меня такой характер, я не могупоступить иначе».

Возможно, с точки зрения поддержания определенного представления о себе это и имеет смысл. Смысл демонстрации характера не столько внешний (познакомить другого со своим характером), сколько внутренний процесс, направленный на поддержание самоуважения (я такая!). Но подобное поведение не решает других задач, например, выстраивания приемлемого типа отношений. И в этом точно нет попыток узнать другого, понять, что побуждает его именно так поступать с вами. Это остается непознанным.

Когда человек говорит «я не могу поступить иначе», он имеет в виду, что любые другие поступки, кроме тех, которые он совершает, не вписываются в его представление о себе как о человеке, достойном уважения. Не вписываются в его любимую роль. Только и всего.

При этом важно понимать, что сами по себе те или иные черты характера не являются функциональными, то есть они никак не решают задач, которые вы можете поставить перед собой, не меняют жизненной ситуации. Задачи могут быть решены только конкретными действиями, направленными на решение этих задач, а не чертами характера. И для того чтобы понимать, как же все-таки эти задачи решать, важно представлять, что это за задачи. Желание выглядеть гордой не является такой задачей, поскольку не решает проблем. Стремление быть гордой — это одна из установок личности, порожденных жизненным сценарием, семейной программой, которую человек выполняет автоматически.

Задачей, достойной усилий, здесь будет желание добиться такого уровня отношений, такого устройства ситуации, в какой вы будете чувствовать себя комфортно.

Черты характера — это только афиша, наподобие нарисованного очага на холсте в каморке папы Карло. Они не греют. Не приносят пищи ни для ума, ни для души, ни для тела.

Меня спрашивают: а что тогда делать с таким нефункциональным Образом Себя? Прежде всего замечать, когда вы что-то делаете: что вы хотите получить в результате этих действий? Если выясняется, что вы хотите себя просто позиционировать как «человек, который…» — то это нефункциональное поддержание Образа Себя. Только и всего. Вы не решаете задач изменения отношений, поскольку не ставите их перед собой.

«Он терпеть не мог никаких тайн, не в книгах, а в жизни. Недоговоренностей. Намеков. Ужимок и прыжков. Он и с одной из своих жен развелся потому, что никогда и ничего не мог от нее добиться. Ее мама так научила. В женщине должна быть загадка, вот как научила ее мама, и Родионов с этими загадками совершенно измучился. Она… как бишь ее звали… никогда и ничего не говорила прямо. Обо всем он должен был догадываться, даже о том, что она хочет к Восьмому марта. Если он догадывался неправильно, обида была грандиозной, как битва под Аустерлицем. За время их совместной жизни он изучил все признаки надвигающегося Аустерлица: он приезжал домой, а она пряталась где-то в глубине квартиры, не отвечала на его зов, и он должен был ее искать, а найдя, томительно и безрезультатно выяснять, что такое случилось, почему она сидит одна в темной комнате. Она отодвигалась от него по дивану, надувала губы, молчала, и это означало только одно — опять он неправильно разгадал загадку, опять оплошал! Оказывается, утром на его „Коммерсант“ она положила увядшую розу из вчерашнего букета, и по этой розе он должен был догадаться, что она хочет ужинать в ресторане „Роза ветров“, а он, занятый мыслями о работе и вообще утренними делами, ни о какой „розе ветров“ и думать не думал, да и ту, увядшую, спровадил в помойное ведро. Вот к вечеру и вышел Аустерлиц!»