Нина Горланова - Жизнь Макса

Нина Горланова, Вячеслав Букур

Жизнь Макса

Вы когда-нибудь пробовали его баклажаны? В теплице Макса вырастают не баклажаны, а аэростаты! Бывало, придешь к нему, чтобы помочь картошку копать... Да, впрочем, один раз только пришли, потому что у его Глафиры ноги разболелись. Так вот, пес Новобранец сначала приглядывается ко всем, а потом как начнет лапами землю рыть, только клубни летят!

А после этого Макс и выставляет синенькие в своем особенном маринаде. То есть сначала он каждый баклажан разрезает вдоль, начиняет луком, чесноком, морковью и перцем, потом зашивает и заливает чем-то, что держит в тайне. Самогон он тоже наливает щедро, при этом предупреждает:

- Шестнадцатый стакан не пей!

И только портит разнеженный вечер что? Голодный вой соседской овчарки. Макс участкового уже вызывал, а тот посоветовал, страшно сопя после самогона и фирменных баклажанов:

- Вы ее отравите, эту овчарку!

- Пробовали, - жаловалась Глафира. - Подсунули миску с кашей и ядом, так неопохмеленная соседка подхватила ее и понесла к себе в дом - с трудом вырвали. А если б мы не успели?!

Тон сопения лейтенанта изменился в том смысле, что плохо, конечно, вас жалко, а ведь пришлось бы засадить хороших людей, у которых такой атомный самогон, и отлично, что успели вырвать у соседей отравленную пищу, за это надо бы и тост.

В день рождения Макса, 29 июня, Глафира вернулась поздно, с легким сизым налетом лица. Отдышалась.

- Собрание было долгое. - По губам бегал трепет оправдания. - Парторг задержал еще, все про митинг протеста напоминал, не успела тебе подарок купить.

- Коммунизм тебе дороже мужа? - закатил глаза Макс.

- Что ты, что ты! Завтра обязательно сделаю подарок.

- Сделай мне подарок - не делай революцию!

- А вот этого я тебе обещать не могу. Посмотри, как власть унизила народ.

- Власть унизила народ - зае...ла прямо в рот. - Часто ему было нестерпимо наблюдать мертвые призраки слов, поэтому так беспощадно он свернул шею разговору.

И пошел кормить собаку. Молодой Новобранец весь засветился навстречу ему глазами (с коричневыми шерстяными очками вокруг), но не бросился с заискивающей любовью - дай, мол, покушать, - а весь вытянулся в струнку и только что честь не отдал.

Макс ухватил его за ухо и сказал:

- Вольно!

Поставил перед ним бадейку.

Полтора года назад Макс вернулся пьяный, ночью. И вдруг остановился, и перед ним появилась дверь в виде проблемы: запертая изнутри на защелку. Ну он находился в это время в другом мире, где проблемы решаются легким движением пальца и где снег не холодит, а греет. Поэтому Макс решил: под яблонькой в снегу так тепло, полежу немного, а потом на остроумии попрошусь домой... Очнулся в пять утра. Оказывается, огромный лохматый Новобранец распластался сверху и грел командира всем телом. Макс только одну почку отморозил, а так все в порядке. Да какое там в порядке! Сильно горевал: пришлось совсем бросить пить. Только гостям наливал - вот и вся радость.

Сестра ему все браслеты совала гематитовые:

- Носи на той руке, где почка. - И двигала милосердными морщинами во все лицо. - Гематит - это такой минерал, от всего исцеляет. Понимаешь, там создаются суперслабые биополя, они взаимодействуют...

Старость подсушивала ее бережно, в щадящем режиме. Яркие глаза пульсировали в такт убеждающим словам, поэтому чудесные браслеты имели необыкновенный успех.

Гематит, конечно, его почкам не помог, но зато помог Глафире - сестра дала двенадцать тысяч, заработанных на браслетах, на суперновое лекарство. И оно сохранило жене ногу. Так что спасибо всем, кто покупал у сестры!

Горыновна вдруг сказала:

- Поживу немного у вас. Скучно мне одной.

Тогда он звал ее просто тещей. Макс ответил ей:

- А хрен ли тут, тещечка, думать. Конечно, переезжай.

А она, как переехала, так сразу стала каждый день пол мыть. Грибок вот-вот от сырости заведется. А из этого дома - уже никуда. Его и еще два деревянных дома не снесли, они как в клетке - в окружении многоэтажек. Музейный хуторок такой: с печами, с огородами.

Вот как-то входит Макс из гаража - ковырялся под "Москвичом", - а теща снова возит шваброй. Он говорит ей:

- Опять ты тут сырость разводишь.

И хотел пройти руки помыть. Да получил мокрой шваброй по затылку. Тут телохранитель бывший как взыграл в нем! Фуяк ей по челюсти! Он еще успел руку перенаправить, и удар получился по касательной, так только - вся голова заплыла, потому что теща, с этого момента уже Горыновна, улетела и об стену затылком. Он подумал, что это все - десять там или двадцать лет тюрьмы... Свобода, где ты?