Сергей Кургинян - Стрелков и другие. Анатомия одного стратегического конфликта

Это и произошло в Донбассе, он же Новороссия. Предпочитаю говорить о Донбассе, потому что Новороссия включает в себя несколько областей, жители которых не стали с оружием в руках сопротивляться бандеровцам. На вооруженное сопротивление решились жители Донецкой и Луганской областей. А Донецк и Луганск — это именно Донбасс.

Впрочем, дело не в том, как называть восставшую территорию. Дело в том, что она восстала. Что потенциальный героизм, спавший или тосковавший в душах бухгалтеров, трактористов, шахтеров, мелких бизнесменов, представителей разного рода сомнительных профессий, откликнулся на зов ситуации, обрушившейся на Россию и мир. А именно — на вызов бандеров-щины.

Откликаясь на вызов, человек из потенциального героя превращается в героя, осуществляющего то, что ему предназначено.

Что же сделали люди Донбасса в ответ на вызов? Ровно то, что положено. Они собрали вещички, разорвали со спокойно-унылым существованием и по собственному желанию, а не по присланной повестке, пошли на особую войну. По сути — на войну гражданскую.

Пойдя же на нее, они не спасовали, что было высоковероятно. Они не разочаровались, хотя было отчего. И даже не ограничились честным выполнением своего долга, что само по себе уже достойно восхищения. Не спасовали, не разочаровались и выполнили свой долг те, кто важен ничуть не менее чем герои. И кого можно назвать сильными духом гражданами. Если таких нет, то герой исторически обречен. Так же, как политический лидер, которому не на что опереться. Или мудрец, чей бисер мудрости… Слава богу, в Донбассе нашлись и сильные духом граждане, и герои. Но даже если бы сильных духом граждан не было, герой не перестал бы быть героем.

Мне кажется, что бетховенский марш «На смерть героя», он же — Двенадцатая соната, посвящен именно тому, что герой, оказавшийся обесточенным в силу отсутствия сильных духом, всё равно остается героем.

Девятая симфония Бетховена посвящена союзу героя и сильных духом, чьей поддержкой он пользуется. А Соната для фортепьяно № 12 — подвигу героя, оказавшегося без поддержки сильных духом. Тому, что в этом случае его героизм приобретает другую окраску, но не перестает быть именно героизмом.

В этом смысле подвиг Донбасса — это Девятая симфония Бетховена, а не его Двенадцатая соната (прослушайте еще раз и почувствуйте разницу). Но даже если бы всё обернулось Сонатой № 12, а альтернативой была бы только песенка «Я поросенок и не стыжусь», что бы вы выбрали?

Стрелков никогда не был героем. Он им стать не мог по определению. Просто потому, что был слеплен из другого теста. Может быть, и не из самого худшего, но другого.

Стрелков не был и сильным духом гражданином. Иначе не состоялся бы знаменитый «стрелковский свал из Славян-ска». Кем именно он был в Донбассе? Во всех смыслах этого слова он был именно назначенцем. И потому он так восхитил других — знающих, что они не герои и не сильные духом граждане, но уповающих на получение назначения, которое якобы способно волшебным образом придать им и силу духа, и героизм. Вотще… Напрасные упования…

Да, Стрелков и впрямь в каком-то смысле получил назначение. Может быть, он просто получил назначение — от начальства, от патриотического магната, от руководивших его поведением дружбанов. А может быть, по отношению к Стрелкову слово «назначение» надо воспринимать как разъясняющую метафору.

Мало ли людей, ждущих назначения, уповающих на то, что это назначение придаст их жизни хоть какой-то смысл… Мол, назначат — и ты окажешься в острой ситуации, вне которой жить совсем тошно. Ведь о «назначениях», то есть попаданиях в острые ситуации, мечтают не только потенциальные герои. О них мечтают авантюристы — любители экстрима, солдаты удачи. Они всего лишь люди, взыскующие острых ситуаций, адаптированные к этим ситуациям в силу предрасположенности и полученного опыта.

Когда острые ситуации относятся к разряду мелких или не очень крупных, подобные люди, этим ситуациям соответствуя, ведут себя в каком-то смысле пристойно. То есть, конечно же, эти острые ситуации взыскуют совсем особой пристойности, к обычной пристойности никакого отношения не имеющей. И всё же… Пристойно поведя себя в острой, но отнюдь не выдающейся ситуации, такие люди могут сойти за героев. То есть впечатлять своей специфической лихостью приезжающих журналистов и особенно журналисток, любителей интернетных роликов и других невзыскательных ценителей этакой военной пикантности. В сущности, люди того разряда, который я рассматриваю, ни на что большее и не рассчитывают. Живут, уныло безумствуют и столь же уныло корешатся — новое удовольствие! — в интернете со своими невзыскательными поклонниками.