Андрей Ланьков - Быть корейцем...

Похожие процессы шли и на Сахалине, хотя там у них было немало специфических черт. До 1966 г. там действовали корейские школы, так что сахалинские корейцы сохранили язык, а главным их занятием, помимо сельского хозяйства, оставалось рыболовство и работа на шахтах.

Положение в корейской общине решительно изменилось с началом перестройки. Около 1988 г. начался короткий период «корейского национального возрождения», когда во всех республиках СССР как грибы стали возникать корейские национальные ассоциации и группы. С самого начала это движение характеризовалось старой и, кажется, совершенно неизлечимой болезнью всех корейских общественных движений – фракционностью, следствием которой были постоянные расколы, скандалы и ожесточённое соперничество лидеров. Осложнялась ситуация и соперничеством двух Корей (как ни странно, но нашлись среди советских корейцев и поклонники Пхеньяна – зачастую, правда, небескорыстные).

Поначалу, в 1988–1992 гг., национальное движение пользовалось огромной популярностью: десятки тысяч корейцев двинулись учить «родной язык», вновь пошли разговоры о воссоздании корейской автономии на Дальнем Востоке. Способствовало этой популярности и совпавшее с ней по времени «открытие» Южной Кореи. Впервые у корейцев появился стимул гордиться родиной предков и ассоциировать себя с ней. Очень быстро южнокорейская культура стала восприниматься как «правильная», «истинно-корейская», хотя она во многом отличается от культуры северных провинций, из которых происходили предки большинства корейцев СНГ. Корейцы СССР-СНГ стали осваивать «родной» сеульский диалект, на котором их предки отродясь не говорили, и разучивать «традиционные» обряды, которые совсем иначе проводились в провинциях, откуда когда-то пришли в Россию их прадеды и прапрадеды. Усилия корейских пасторов (и почти демонстративная пассивность православной церкви) привели к тому, что протестантизм южнокорейского образца начал превращаться в национальную религию корейцев СНГ, предки которых были либо православными, либо сторонниками традиционных культов.

Однако весна перестройки длилась недолго, она стала прологом к куда более грозным событиям – распаду СССР. После печально известных посиделок в Беловежской Пуще, «советские корейцы» неожиданно стали «корейцами СНГ», гражданами многочисленных государств, возникших на руинах Советского Союза. Наибольшее количество корейцев оказалось на территории Узбекистана (примерно 200 тысяч), Казахстана (100 тысяч), Киргизии (20 тысяч) и, конечно, России (130 тысяч).

Новые времена принесли новые проблемы. Часть из них была вполне наднациональной, ведь экономический кризис ударил по всем жителям экс-советских республик. Вдобавок, корейцы Средней Азии столкнулись с резким усилением дискриминации по национальному признаку. В этом отношении они оказались в одинаковом положении со всем «русскоязычным населением» региона. Новые режимы зарезервировали места в государственном аппарате и армии за представителями «титульной» нации. Даже в относительно благополучном Казахстане в 1994 г. казахи, составляя около 45% населения, занимали 74% должностей в президентской администрации. Дискриминация и обнищание региона привели к массовому выезду корейцев из Средней Азии. Некоторым удалось выбраться на Запад, но большинство направилось в Россию Несмотря на усилившийся в последние годы бытовой расизм, корейцы чувствуют себя в России комфортнее, чем в Средней Азии. В результате корейское население Москвы, которое в советские времена измерялось несколькими сотнями, к концу 1990-х годов составило 15 тысяч человек. Следует отметить, что в Корею корейцы СНГ практически не едут: быстро выяснилось, что в Сеуле их никто не ждёт. Вернуться в Южную Корею смогли только некоторые корейцы Сахалина, которые сохранили там старые родственные связи и хорошо владеют сеульским диалектом.

С другой стороны, перестройка и победа капитализма принесли корейцам немало возможностей. В Средней Азии они были и остаются самым образованным нацменьшинством, в распоряжении которого, вдобавок, есть немалый капитал, а порою – и полезные связи с богатыми сеульскими компаниями. Значительная часть корейцев преуспела в бизнесе и заняла заметное положение в деловой элите стран СНГ.

В то же время, тот энтузиазм, с которым корейцы встретили «эпоху национального возрождения», оказался недолговечным. Корейская молодёжь быстро выяснила, что корейский язык очень сложен, и что владение им не даёт видимых житейских преимуществ. Начался отток от культурных центров, которые постепенно превратились то ли в деловые клубы корейской элиты, то ли в фольклорные кружки.