Борис Шапталов - Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи

В России и Украине много пишут про необходимость борьбы с коррупцией, правда, при этом не всегда понимается, о чем идет речь. Проблема коррупции — это не отмазка автоинспектору за нарушенные правила и не «благодарность» чиновнику за ускорение дела. Речь идет о так называемой «системной коррупции», то есть коррупции, которая встроена в существующую административно-хозяйственную модель как ее непреложный структурный элемент (в науке она известна как система «власть — собственность»). Это означает, что главы администраций поселков, городов, областей, министры и их заместители не живут на зарплату. Она жене на шопинг. Все управленцы занимаются бизнесом, обрастая фирмами, через которые прокручиваются бюджетные деньги и льготные кредиты. Понятно, что, когда дом или дорогу строит твоя фирма, хочется немного завысить расценки и при случае слегка поступиться качеством. В рамках одной фирмы такие послабления — мелочь, но в масштабах страны вырастают в большую проблему. Причем на бумаге все «рыночно»: и конкурсы проводятся, и побеждает в тендере сильнейший. И докажи, что был сговор. Впрочем, бывают и казусы. В 2015 году на строительстве космодрома «Восточный» забастовали рабочие, которым систематически задерживали зарплату. Когда копнули, то выяснилось, что уже похищено 13 миллиардов рублей, хотя стройка в разгаре. Если бы подрядчики и их кураторы не жадничали и «утрясли» всего 10 миллиардов, а остальное отдали рабочим, никто бы ничего не узнал. Все стороны остались бы довольны. А ведь речь идет о стратегической стройке, что же говорить о менее престижных объектах? В итоге инвестиции вроде бы идут в экономику, а отдача намного меньшая, чем в «нормальных» странах. Получается бег на месте. Остается говорить про «реформы», подобно тому как в советское время беды сельского хозяйства связывали с зоной рискованного земледелия, которая в аккурат проходила по границам СССР.

На Украине нашли радикальный способ борьбы с системной коррупцией — революция. В ходе нее увольняются сотни, если не тысячи чиновников, а на их место приходят «честные». Так было во время майданной революции в 2004 году, затем в 2014-м. Плохо то, что «честные» вскоре начинают заниматься теми же делами, что их предшественники, а постоянные потрясения государства в духе маоистской культурной революции (тоже была борьбой с бюрократией) чреваты неприятными последствиями.

Борцов обнадеживает то обстоятельство, что системная коррупция побеждена в Чехии, Польше, Прибалтике. Однако дело там не в «реформах» (тем более что никак не удается понять, какие именно из них ликвидировали системную коррупцию), а в том, что значительная часть производительной собственности была продана западным компаниям. У чиновников просто нет способов делать большой бизнес — места в «торговом ряду» заняты. Там бюрократия и бизнес разделены пусть не бетонной стеной, но дистанция вполне приличная.

Системная коррупция этим не исчерпывается, но ее анализ во всех аспектах — не тема данной книги. Можно лишь отметить, что системная коррупция обязательно присутствует в модели периферийного капитализма. Без нее она как машина без руля.

Президент Порошенко сделал два шага в направлении упразднения системной коррупции. Первый — когда заявил, что продает свой бизнес и соглашается жить на президентскую зарплату, подавая пример другим. (Критики утверждают, что он не выполнил обещание.) Второй — когда привел в правительство иностранцев в надежде, что те сами не будут заниматься бизнесом и своим подчиненным не дадут. Те же требования выдвинуты к кандидатам на посты глав администраций. Что из этого выйдет, покажет будущее. Хотя заранее ясно, что надо менять систему, а не отдельных людей. Но это легче сказать, чем сделать.

Итак, созданная в 1990-х годах система заблокировала сколь-нибудь серьезное развитие. В ее рамках можно проводить лишь «политику дозированного развития». А это уровень развивающихся стран. Оставшиеся после такого «развития» капиталы должны выводиться из страны. На страже системы стоит мощная управленческая и идеологическая обслуга. Поэтому персональные изменения во власти сути дела не меняют. Можно ли критиковать такую систему экономики? Еще как можно, еще как нужно, и ее критикуют все: и левые, и правые, и центристы, и просто обыватели. Ее критикуют даже те, кто причастен к ее созданию или входит в состав идеологической обслуги!