Ахмед Рами - Что такое Израиль? Власть сионистов

14 ноября 1989 г. стокгольмский окружной суд приговорил меня к 6 месяцам тюрьмы. Верховный суд, который рассматривал апелляцию с 4 по 25 октября 1990 г. оставил приговор в силе.

Жюри, которое осудило меня на первом и на втором процессах, состояло из активных членов насквозь просионистских политических партий. Председателем жюри на первом суде был еврей-коммунист, известный член ВПК (Левая партия – коммунисты). Инкриминируемые мне тексты содержали резкие выпады не только против сионизма, но и против коммунизма. Так можно ли говорить в этом случае о независимом жюри? Председателем жюри на апелляционном суде был активный сионист. Я отсидел свой срок, точнее его половину, в тюрьме Скеннинге на юге Швеции. 16 июля 1991 г. я был условно освобожден. Как я провел это время, можно узнать из прилагаемого письма, которое я послал 28 апреля 1991 г. из тюрьмы профессору Роберу Фориссону. Фориссон, главный мыслитель французского и европейского ревизионизма Холокоста, – один из моих лучших друзей.

Швеция, 28 апреля 1991

Дорогой друг Робер Фориссон!

Из газеты «Монд» от 20.04.1991 я узнал о приговоре, вынесенном «судом» 18.04.1991 Вам и журналу «Ле Шок дю Муа». Ваш ответ, который содержится в Вашем заявлении «Ревизионизм перед французскими судами» от 18 апреля («Мы будем повторять. Мы выдержим до конца. И мы победим»), свидетельствует о Вашем мужестве так же, как поведение евреев – об их трусости.

Меня восхищает Ваше мужество и Ваше честное упорство. Трусливое еврейское покушение на Ваш кошелек (Вас приговорили к уплате огромных денежных сумм еврейским пропагандистским организациям после того, как Вас несколько раз избивали и поломали Вашу карьеру) выражает невольное уважение сидящих у рычагов власти трусливых еврейских лицемеров к Вашей неустрашимости.

В своих исследованиях Вы стремитесь изобразить историю такой, какой она была на самом деле, очистив ее от еврейских легенд. Но своим поведением и своей борьбой за свободу Вы сами пишете историю, историю священной войны между добром и злом, историю сопротивления французского народа еврейскому господству, оккупации, которая превратила Францию и весь западный мир в гнилое, декадентское общество, где торжествуют лицемерие и трусость.

Будьте уверены, что Вы не так одиноки, как кажется. Свободные люди во Франции и во всем мире с восхищением следят за Вашей борьбой. Вы идете в авангарде западной Интифады против еврейского владычества.

Для меня большая честь быть Вашим спутником на пути ревизионизма в борьбе против грандиозной еврейской исторической лжи, против многочисленных карательных мер, с помощью которых они защищают эту ложь, и против всех политических и финансовых последствий этого, главными жертвами чего являются западные народы и палестинский народ.

Смею Вас уверить, что Вы пользуетесь моральной поддержкой и симпатиями арабско-мусульманского мира. Мы поддерживаем и французский народ и выступаем за его право на свободу, достоинство и независимость. Сегодня французы в своей собственной стране не имеют тех прав, какими пользуются евреи. Сегодня во Франции и вообще на Западе надо быть евреем или другом евреев, чтобы получить доступ к СМИ

Ваше «преступление» заключается, на самом деле, в том, что Вы не еврей, что Вы говорите правду и осмеливаетесь публично заявить, что король голый.

Что касается меня, то Радио Ислам ведет передачи 8 часов в неделю, хотя я (по тем же причинам, по каким осудили Вас) нахожусь в настоящее время в заключении. Ваше интервью, данное по телефону, повторно передается каждую неделю. 80% передач Радио Ислам касается сейчас проблем ревизионизма.

Обвинение, выдвинутое против меня министерством юстиции, сводится к моему «отрицанию существования газовых камер». Хотя прошло уже более двух месяцев с тех пор, как евреи подали этот иск, но министр юстиции еще не принял решения. Я пропагандирую каждую неделю те тезисы, за которые меня осудили, чтобы мои слушатели знали пункты обвинения.

Во вторник 16 апреля 1991 г. я подъехал к тюрьме Скеннинге, припарковал свою машину и доложил о своем прибытии. Ворота тюрьмы были оснащены микрофоном и громкоговорителем, голос из которого спросил у меня мое имя. Я назвался, и этот же голос потребовал от меня, чтобы я припарковал машину на стоянке для заключенных. Я сначала въехал на пару метров в большие железные ворота и выгрузил три больших чемодана со 150 экземплярами моих книг и небольшую сумку с туалетными принадлежностями. В багажнике моей машины оставалось еще 100 книг. Потом я припарковался на долговременной стоянке для заключенных.