Павел Астахов - Наши дети. Исповедь о самых близких и беззащитных

Но я это дело не оставил. Поднял вопрос на правительственной комиссии по делам несовершеннолетних, сходил к федеральному министру внутренних дел – тогда это был Нургалиев. После нашей с ним беседы министра внутренних дел Удмуртии уволили по неполному служебному соответствию, ну и еще кое-кого уволили. Но дело сейчас не в этом.

Важны были те выводы, которые я сделал. А выводы были просты: необходимо закрыть эту школу-интернат. Расформировать полностью. Это, знаете, как в армии – когда происходит по-настоящему серьезное ЧП, с убийствами или другими страшными преступлениями, воинские части расформировывают. Так я рекомендовал поступить и с ижевской школой-интернатом – настолько прочно поселилась там криминальная субкультура.

Артура арестовал Следственный комитет – выяснилось, что у этого восемнадцатилетнего мальчика было пятьдесят девять доказанных преступных эпизодов. Конечно, в комнате остались его вещи, кровать его опустела. И вот сейчас я вам наглядно объясню, почему надо смотреть комнаты ребят – по ним сразу все видно. Иной раз бывает как в тюрьме – у кого-то коечка поближе к окну, вещи какие-то совсем из другой жизни, и видеомагнитофон может на тумбочке стоять, и компьютер, и мобильный телефон есть. И сразу видно, кто здесь живет. Так и в Ижевске было. Так вот, как только Артур ушел – его забрали в следственный изолятор, – его место занял первый из подручных, парень, который был у него главным помощником. Даже его одежду надел. И стал как бы новым «Артуром». Сел на его кровать, надел его одежду, взял его вещи – и уже возле него стоят его собственные шестерки, которых он тренирует.

И вот когда я это увидел, понял, что бесполезно здесь что-то делать. Я привез из Москвы нескольких директоров детских домов, хороших, толковых. У нас есть коррекционная школа-интернат, возглавляет ее очень дельный человек. Привез психологов, целую комиссию. Они посмотрели и сказали:

– Да, психологический климат ужасный. Надо их разделить, разбить это криминальное ядро.

Там было пять человек заводил, которых нужно было разделить. Предложили это сделать. Но президент Удмуртской республики, который сейчас уже ушел в отставку, сказал:

– Нет, мы этого делать не будем, пусть учреждение дальше существует.

В итоге через девять месяцев все равно закрыли этот интернат. Говорил я об этом в феврале – и должно было пройти время, чтобы в конце сентября интернат расформировали.

Конец этой истории подтвердил, что я не ошибся. При этом я полагался даже не на свои ощущения – хотя они, конечно, были первыми, – но на мнение профессионалов, которые посмотрели на сложившуюся в интернате обстановку и сказали: бесполезно, здесь ничего не исправить, сложилась криминальная субкультура, здесь только преступников будут воспитывать за государственные деньги. И они оказались правы. Все равно к этому пришли. А можно было все раньше сделать и не тратить девять месяцев. Детей бы спасли. Силы и средства сэкономили бы. На ошибках, конечно, учиться можно – но только не в работе с детьми. Не в педагогике.

До назначения на должность уполномоченного по правам детей я был в детском доме один раз. В коррекционном детском доме на проспекте Вернадского. Помню, тогда только-только вышли книжки из серии «Детям о праве» – и я их туда повез. Конечно, меня поразило такое количество детишек с умственной отсталостью. Дети все разного возраста. Пришлось, конечно, подыскивать слова, чтобы им рассказать. А «Детям о праве» – книги специфические. В серии их несколько: «Я и дорога», «Я и школа», «Я и улица», «Я и семья». И помню, когда мы все эти книжки туда везли, нас попросили:

– Не привозите книжку «Я и семья» в детский дом.

Собственно, это и понятно. Потом, когда мы уже объединили всю серию под одной обложкой, так, что не разделишь, мы их отправляли как есть.

Короче говоря, в тот раз, в 2008 году, я побывал в детском доме и запомнил, что вот есть такое Богоугодное заведение, но впечатление тяжелое оставляет. А с момента моего назначения 30 декабря 2009 года и выхода на работу 11 января 2010 года и по сегодняшний день я побывал в 1227 детских домах, интернатах, домах ребенка. Сюда входят и интернаты, и детские дома-интернаты (есть такие для умственно отсталых), и дома ребенка, которых у нас больше трехсот, то есть в общей сложности все учреждения детдомовского плана. Я их считаю, я их фотографирую, у меня есть все вывески. Это такой своеобразный отчет для себя: побывал – вот фото на память.