Эндрю Кин - Ничего личного - Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные

Однако есть одно фундаментальное отличие Интернета вещей от задуманного Эрихом Мильке государства тотального надзора Большого Брата, отличие общества «1984» Оруэлла от сегодняшнего сетевого общества — Мильке хотел сделать людей «прозрачными» против их воли; мы же в сегодняшнем мире Google Glass и Facebook выбираем жизнь в прозрачном государстве, где подключенные автомобили, мобильные телефоны, холодильники и телевизоры наблюдают за нами.

«Во вторник я проснулась и увидела себя на третьей полосе Daily Mail, — рассказывала молодая англичанка по имени Софи Гадд в декабре 2013 г. — Далеко не лучшее начало дня, хуже могло быть только, если бы я упала с кровати или обнаружила, что в доме кончилось молоко. Я появилась в Daily Mail не из-за того, что оголилась на публике, а из-за «Твиттер-шторма»» {499} 499 Sophie Gadd, «Five Things I've Learned from Being at the Heart of a Twitter Storm,» Guardian , December 19, 2013. .

Студентка выпускного курса факультета истории и политологии Йоркского университета Софи Гадд неумышленно стала инициатором «Твиттер-шторма», когда, находясь на каникулах в Берлине, разместила твит с фотографией портрета российской царицы XVIII в. Екатерины Великой, выставленного в Немецком историческом музее. Под фото она написала, что лицо императрицы на этой картине, нарисованной в 1794 г. портретистом Иоганном Баптистом Лампи, невероятно похоже на лицо британского премьер-министра Дэвида Кэмерона.

«В течение нескольких часов, — объясняет Гадд, — мое сообщение ретвитнули тысячи раз», так что в итоге оно стало главной новостью в Daily Mail и Daily Telegraph . «Этот случай преподал мне хороший урок насчет вирусных социальных медиа», — говорит Гадд о своих впечатлениях, совпадающих с мнениями многих других критиков и, в частности, Дэйва Эггерса в его романе 2013 г. «Сфера» [34] Эггерс Дэйв. Сфера. — М.: Фантом Пресс, 2014. (The Circle), сатирической антиутопии о фабриках данных наподобие Google и Facebook, который называет Интернет «крайне циничным местом», где «не может быть ничего личного» {500} 500 Sophie Gadd, «Five Things I've Learned from Being at the Heart of a Twitter Storm,» Guardian , December 19, 2013. .

В общем-то, Софи Гадд отделалась еще крайне легко. В отличие от других невинных жертв, застигнутых публичными «твиттер-штормами», она не потеряла работу, не оказалась в тюрьме и ее репутация не была уничтожена мстительной толпой в онлайне. Например, в том же месяце, когда Софи Гадд обнаружила себя на третьей полосе Daily Mail , PR-директор Джастин Сакко опубликовала твит: «Еду в Африку. Надеюсь не подхватить СПИД. Шутка — я же белая!» Сакко написала его перед посадкой на рейс из Лондона в Кейптаун. Когда 12 часов спустя она приземлилась в Южной Африке, ее сообщение было ретвитнуто всего лишь три тысячи раз, но вызвало уже такой всплеск интереса в мировых новостях, что, когда Сакко, ничего не подозревая, выходила из самолета, ее поджидали папарацци с фотоаппаратами. Заклейменная в Интернете из-за своего глупого твита как самый опасный преступник, Сакко потеряла работу, а ее собственный отец назвал ее «долбаной идиоткой» {501} 501 Daniel Bates, «I Am Ashamed,» MailOnline , December 22, 2013. . И отныне имя Джастин Сакко всегда будет ассоциироваться с этим некорректным, но явно не криминальным твитом. Такова природа и власть Интернета.

«Когда у вас немного фолловеров, Twitter может казаться вам тесным кружком друзей по пабу, — замечает Софи Гадд по поводу ничего не прощающего и ничего не забывающего социального Веба {502} 502 Gadd, «Five Things I've Learned.» . — Но это не так. Там нет и тени приватности. С тем же успехом можно разговаривать через мегафон на центральной улице города».

Опасности появления прозрачной республики возникали задолго до тоталитарных режимов ХХ в. и выхода в свет романа Джорджа Оруэлла «1984». В частности, они уходят корнями в просвещенный деспотизм российской императрицы Екатерины II, чей портрет кисти Иоганна Баптиста Лампи висит в Немецком историческом музе и чье сходство с Дэвидом Кэмероном привело Софи Гадд на третью полосу Daily Mail .

Живописец итальянского происхождения Лампи был не единственным европейцем, уехавшим в конце XVIII в. в Россию, чтобы насладиться щедростью Екатерины Великой. На службе у автократического режима Екатерины состояли и двое англичан, братья Сэмюэл и Иеремия Бентамы. Сэмюэл работал на графа Григория Потемкина, одного из многочисленных любовников Екатерины, вошедшего в историю своими бутафорскими «потемкинскими деревнями». Потемкин поручил англичанину управление своим гигантским имением Кричев на границе с Польшей, занимавшим площадь более 250 кв. км и насчитывавшим 14 000 одних только мужчин-крепостных {503} 503 Simon Sebag Montefiore, Potemkin: Catherine the Great's Imperial Partner (New York: Vintage, 2005), p. 299. . Сюда перебрался к брату в 1786 г. Иеремия Бентам, юрист и философ, более всего известный сейчас как автор принципа «наибольшего счастья». Именно здесь его осенила идея идеального здания, названного братьями «Паноптикон» (то же, что паноптикум), или «Дом надзирателя».