Марк Бойков - Кто же спасет Россию?

Суды, понятное дело, забиты подобными стонами просителей. И если кому-то что-то удается (единицам из тысяч), то скорее для демонстрации, что у нас все же кое-что делается. В действительности уже сотни и сотни тысяч просто никуда не обращаются. На улице Б. Татарской, к примеру, сообщил дворник (еще до него и событий в Юж. Бутово) несколько семей дворников и уборщиц, будучи прописанными, были, однако, выкинуты из своих жилищ ОМОНом. Бесчувственным и страшным. В масках, с автоматами.

Процесс, как говорится, пошел. Сначала захватывали пустующие площади, теперь – занятые. Достаточно купить весь дом. Или этаж. За деньги. Неважно какие: деньги не пахнут. Лишь бы на бумаге всё было чин по чину. Как у Константиновского! А в доме всегда окажутся законные, менее законные и незаконные. С ними можно разобраться. Люди ведь рождаются часто по случайным обстоятельствам, находятся потом в разных измерениях. По «случайным» прав не хватит – им положено будет умирать раньше, на законных основаниях. Пока в судах спорят, их уничтожение будет продолжаться. Продолжаться и нарастать. Суды не для разбирательства, не для правосудия. Они – для видимости, для прикрытия. И изменить это при нынешней власти невозможно. Проблема тут не только в коррупции.

Можно, конечно, изменить решение отдельно взятого суда, отстранить судью, сменить прокурора (это уже было), уволить чиновника департамента или его начальника. Но придут другие. Снизу или сверху. По очередности или назначению. И будут делать всё то же. И почти так же. Только с большей осторожностью и профессионализмом. И прав опять окажется больше у тех, у кого больше денег или полномочий. Только цены при этом вырастут. На всё. На добро, преступления, права.

А что вы хотите? Если вам крикнули «Обогащайтесь!», добавив при этом, что «у вас равные стартовые возможности», и вы поверили этому? Если частный интерес объявлен главным измерителем ценностей, а всё предшествующее развитие – результатом умственного помрачения. От Маркса, большевизма или партийного диктата. Что вы хотите? Свой-то ум у вас есть? Или вы думаете, что до вас жили одни дураки?

Да, частный интерес отменить нельзя. Это – инстинкт самосохранения, своего рода вечный рефлекс. Он неотделим от человека. Но можно произвести переориентировку в ценностях и целях, что и сделала однажды Великая Октябрьская революция. Ведь благополучие можно украсть, а можно заработать, своим или чужим трудом. Если все будут красть или эксплуатировать, общество и планета погибнут. Потому что кража остается кражей, даже если ее разрешили и снабдили нормативной процедурой… или этикой по Лужкову.

Почему пошла охота, а теперь – битва за жилье? Чем обернулся знаменитый «квартирный вопрос», столь сильно испортивший москвичей. Ответ очень простой. Потому что квартиры и дома превратились в твердую конвертируемую валюту. Трудящийся люд практически ничего не получил от приватизации. Только квартиры, в которых жил. И рассчитанные на «мудрых халявщиков» акции и проценты. Т. е. мыльные пузыри для аборигенов.

Все валюты, как и деньги вообще, исторически обесцениваются. Это – бумага! Жилье и земля оказываются наиболее ценным и надежным вложением, страховкой на будущее. Землю можно перепродавать, квартиры сдавать в наем. По кулуарным сведениям (коридорным сплетням), как нам по секрету прошептал дворник, один из замов гендиректора «Замоскворечья» на 2006-й имел в своей собственности четыре квартиры, еще один – две. Теперь, по последним сообщениям российской прессы и ТВ, этим же, скупкой и переоформлением, занимаются не только директора и замы, но и рядовые чиновники, а также рядовые москвичи и поселенцы. Жилье – устойчивая валюта.

«Мы живем, – говорил на апрельском субботнике Ю. М. Лужков – в демократической стране». Нет, это богатые живут в демократической стране. Бедные всегда и везде живут в режимной. С тысячами ограничительных норм, правил, оговорок, допусков, запретов, которые для богатых не препятствие. Демократии для всех не бывает.

Обозревателю, да и всем гражданам РФ, под страхом сурового наказания, Конституцией запрещено призывать к революции, к свержению власти. Я не люблю существующую власть, но не призываю к ее свержению. Однако если власть ничего не хочет видеть и менять, а хочет только изображать социальную справедливость, пусть не удивляется, когда без всяких призывов запылают фешенебельные загородные дома «новых русских», начнут рушиться элитные здания, разудалым размахом пройдутся по «Мерседесам» кувалды. Пусть не выкатывает она тогда на улицы танки и не стреляет в людей из орудий и автоматов. Я не люблю революций, но еще больше не люблю мерзости и несправедливости, из-за которых они совершаются. Пример с дворником – мелочь в московском измерении, но в нем, как в капле воды, просматривается всеобщая назревающая беда. И не такая уж далекая трагедия.