Виктор Криворотов - Русский путь

Этот тип развития характеризуется чередованием конвульсивных изменений — революций разной степени интенсивности, происходящих, как правило, после длительных периодов застоя. В одном случае эти изменения приобретают характер «революций — взрывов» с непредсказуемыми последствиями, в числе которых и образование дочерних цивилизаций. В другом — «революций — реформ», проводимых правящей элитой (если последняя на это способна) или низами, выдвигающими в этом случае ей на смену новую элиту — «ближе к народу» или даже «из народа». В случае первом развитие событий приобретает характер консервативной революции «сверху». Во втором — революция происходит «снизу», может быть кроваво–радикальной. Народные массы в этой ситуации становятся темгорючим материалом, который в конечном счете провоцирует знаменит «русскийбунт». Одновременно маргинальные элементы подпитывают дряхлеющую систему,когда в результате очередной радикальной революции и всеобщей резни старой элиты. Все возвращается на круги своя…

Заметим, ЧТО только в цивилизации властного типа наблюдается парадоксальная и странная СТОчкой зрения опыта революций Европы Закономерность: именно радикальные революции «снизу» оказываются в конечном итоге наиболее консервативными по своим результатам, знаменуя иногда даже попятное движение. Именно придавленные, лишенные прав маргинальные массы оказываются наиболее СТОЙКИМИхранителями системы отношений прежнего общества в их Наиболее архаичной форме. Что же касается «верхов», элитарного слоя, то именно Они Подвержены новым веяниям и модернизации, и зачастую консервативная революция «верхов» оказывается более глубинной и радикальной по своим последствиям.

Все вышесказанное становится понятным, когда отдельные восточные общества вступают в столкновение с Западом. Такой консервативной революцией был переворот Мэйдзи в Японии, который в конечном итоге толкнул ее на путь резкой вестернизации. Явственные черты консервативной революции прослеживаются в реформах Петра I. Нечто подобное можно разглядеть и в нашей современности, где революционные преобразования такого рода характерны для государств «третьего мира». Так, «белая революция» в Иране, подвигшая страну к сближению с современным миром, к идее стать второй Японией, вызвала контрреволюцию. Революция «снизу» смела западничество, после чего здесь воцарилась теократическая диктатура Хомейни.

Соперничество сверхдержав в послевоенный период выкристаллизовало два отчетливо разных пути модернизации, блестяще проиллюстрированных на примере двух Китаев или двух Корей. Речь идет о пути тоталитарной и западнической модернизации (вестернизации). И здесь, и в других странах мира обнаруживается одна и та же закономерность: выбор двух путей модернизации жестко связан с соперничеством двух типов элиты, по–разному понимающих исторический вызов Запада, Вступление на западный путь в одном случае связано с вестернизацией части правящей элиты, а ответ на исторический вызов принимает характер консервативной революции «сверху», которая направляется на :построение экономики рыночного типа, максимально сохраняя при этом традиционные институты и традиционную культуру.

Тоталитарная модернизация связана с маргинализованной частью традиционной элиты, которая отчуждена от власти. Эти «отошедшие» используют; взрывчатый потенциал маргинализованных масс для выхода наверх и восстановления традиционных властных структур. В зависимости от того, насколько процесс маргинализации затронул «верхи» общества, радикальная элита «от народа» становится фундаменталистской (как в Иране) или революционной (Китай и Северная Корея).

Это показывает базовую тождественность обоих вариантов радикального отклика на вызов Запада — революционного и традиционного. Радикальная революция оказывается лишь обратной стороной традиции, ее радикальным обновлением, а затем и утверждением. И тем самым противоположности смыкаются, как разные стороны фундаментализма — традиционного и революционного. В этом смысле фундаментализм выступает целостной антитезой реформизму, попыткой ответа на исторический Вызов не «изменой» или отрицанием, а утверждением существующих консервативных структур, даже если ради этого их придется подвергнуть революционной перетряске или традиционалистски свирепому «очищению».