Виктор Криворотов - Русский путь

Кампучийская трагедия имела несколько иной механизм, хотя функционировал он в рамках той же закономерности. Революционный порыв к счастью, выразившийся в небезуспешной попытке упрятать большую часть населения в лагеря, — это более ранний этап развития радикальной революции. Пришедшая к власти бывшая контрэлита спешит навязать обществу ту модель жизни, которая отражает ее интересы властвования при помощи насильственных реформ, полностью игнорируя интересы общества,

История восточных обществ служит богатым источником примеров, когда новая элита, теряя власть, временно отступает, идет на компромисс. Если же в новой, возникшей «из народа» элите происходит раскол на тех, кто, опираясь на основную часть общества (реформисты), временный компромисс считает чем–то постоянным, и соответственно на тех, кому угрожает маргинализация, постепенное вытеснение за пределы элиты (фундаменталисты), то это чревато новыми катаклизмами. Новая контрэлита фундаменталистов, борясь против тех же реформистов, представляющих теперь общество, находит себе опору у маргиналов, тех, кто обездолен и готов служить кому угодно, ради одной лишь возможности вновь заполучить общественный статус. Последняя модель, отражай «маргинальный эффект», объясняет многое в процессах развития сословно–классового общества, аналогичных сталинской революции «сверху», — фундаменталисты истребляют «усомнившихся», реформистскую часть новой элиты.

Нечто похожее проявилось даже в реформистской революции Мэйдзи. Пришедшие к власти в результате переворота вестернизаторы–реформисты начинали как консерваторы–фундаменталисты. Революция тут шла сперва под антизападными, «почвенными» лозунгами, и лишь позже она обрела знакомые нам западнические очертания.

Оказывается, все это произошло не без трудностей и даже не без военных столкновений. Монолитная прежде революционная элита раскололась. В завязавшейся схватке, однако, подавляющий перевес был на стороне реформистов. Следует учитывать при этом, что развертывающаяся борьба элит за свою форму модернизации может быть весьма сложной и запутанной, с многократным разделением на элиту и контрэлиту, между которыми развернется схватка за власть и т. д.

Все, о чем мы говорили выше, произошло в России после революции, когда к власти пришла контрэлита. Разделение общественной «верхушки» на элиту и конгрэлиту произошло при нэпе и привело к тому, что между ними развернулась схватка за власть. Подобное было и при Петре, где вестернизованная элита составила архаический уклад государственного деспотизма в противоположность фундаменталистам, которых возглавила Софья, опиравшаяся на городскую по своей природе стихию стрелецкого войска.

Сегодня проглядывает картина схожая: раскол перестроечной элиты. Блок реформистов, состоящий частью из либеральных верхов и вестернизующейся элиты, идущей вверх в результате хозяйственных реформ и процессов формирования демократических институтов, вступает в борьбу с блоком контрэлиты, формирующимся на основе компромисса между аппаратом на местах, оттесненным от власти, и традиционалистами славянофильской ориентации, пребывавшими в течение десятилетий на периферии общества. Ухудшающееся экономическое положение, озлобление общественных «низов» формируют тот горючий материал, который способен воспламениться от одной–единственной искры.

Все это — ответ на исторический вызов, породивший нашу перестройку.

Анализируя исторические события, происходившие в стране, легко заметить, что российский тоталитаризм XX века — это не что иное, как следствие и даже в какой–то степени необходимое условие установки правящей элиты на проведение радикальной модернизации общества. Реакция маргинализованных масс обретает революционный характер. Это происходило не только в России. В той же Германии, когда произошла дестабилизация положения средних слоев населения, реакция народа выражалась в том, что нарастала фундаменталистская волна в ее самой что ни на есть консервативной, традиционалистской форме. То есть у нас есть основание считать, что чистое западничество в условиях доминирования властных структур в конечном итоге не имеет шансов. Вестерни- зация общества всегда носила фундаменталистский оттенок в том смысле, что шла авторитарным путем консервативной революции, и фактически ее осуществлял некий политический центр, сочетая фундаменталистскую идеологию и политику с западнической экономикой.