Юрий Слобода - Советский бог Сталин

А в царской России, на рубеже XX столетия, создается усиленная служба имперской безопасности, преобразуется Третье отделение в тайную полицию – Отделение по охранению порядка, разрабатывается новая система слежки. Охранка внедряла в революционную среду собственные революционные группы, это должно было ввести революционеров в братоубийственное безумие и деморализовать. Называющих себя революционерами на тот период было, что мошкары у болота при плохой погоде. А скверную погоду продолжал нагнетать Запад.

Грузия, находилась между враждебными жерновами в течение многих веков. И у горцев в крови была скрытность и изобретательность к перевоплощению, и готовность к неожиданным контрударам, острым, как кинжальный клинок. Именно таким человеком был горец Йосиф Сталин. Его грузинское воспитание было идеальным для революционного террориста, в основе которого лежали священная верность друзьям и личная щедрость самопожертвования. Этот его период жизни был, словно игра актёра на опасной сцене, где финалом может стать смерть или каторга. Однажды, находясь в одном из дальних кварталов Тифлиса, в старом доме, предназначенном для нескольких семей, с мезонином и большой деревянной лестницей, он чуть не попал в неприятную историю. Пребывал Йосиф у дружка, революционера-подпольщика Михо Бочоридзе. Был он один и собирался уже уходить, когда через занавеску заметил на улице осторожно крадущихся в сторону дома жандармов. Вечерело, но он смог хорошо рассмотреть их силуэты. Выбегать на дощатую площадку балкона и прыгать было небезопасно. Всё это происходило в какие-то доли минуты. Тогда Йосиф моментально принимает особое решение. Быстро открывает стеклянную дверцу камода и извлекает бутыль домашнего киндзмараули. Срывает пробку и спешно опустошает, преднамеренно проливая вино на себя. И тут же появляется на площадке у лестницы, начиная громко петь:

– Лалеби, Лалеби

Маквалс гигавс твалеби…

И спускается, хватаясь за перила. Покачиваясь и ругаясь, дожидается, пока не появляются полицейские. Он шумно садится на ступеньку, приветствуя их и приглашая присоединиться. Йосиф, входит в роль беспечного пьяньчужки, он хватается за штанину подошедшего жандарма, чтоб подняться. Настойчивость хмельного гражданина мешает полиции подниматься по лестнице. Краем глаза Йосиф замечает агента сыска, шпика в гражданском, с помятой физиономией и бегающими глазками. С ним офицер в чине поручика. Йосиф пытается обратиться к ним заплетающимся языком. Молодой офицер в белых перчатках раздражённо командует:

– Уведите этого вниз.

Двое бросаются выполнять приказ, громыхая сапогами по деревянным ступеням. Небольшого роста урядник старается отобрать бутыль. Йосиф вырывает бутылку и начинает жадно глотать, забрызгивая удерживающих его и поворачиваясь, напевает:

– Лалеби, Лалеби

На ежевику похожи глаза твои…

– Пусть катится он к чёрту! – возмущается коротышка урядник, отряхивая мундир.

Падая и поднимаясь Йосиф спускается вниз, продолжая разговаривать сам с собой и совестить жандармов:

– Не надо прогонять меня из моего дома, господа… хорошие…

Жандармы с офицером уже вверху и ломятся кулаками в запертую дверь. На последней ступеньке Йосиф оставляет недопитую ёмкость и исчезает, успев крикнуть из подворотни:

– Нижайший поклон Аркадию Францовичу…

В это время тот был начальник сыскной полиции Москвы. « Лалеби, Лалеби Маквалс гигавс твалеби…» – слышится издалека. Полицейские и шпики продолжали охоту и иногда снова выходили на его след, но Иосиф Джугашвили был неуловим.

В Батуми он резко взялся за дело. Связным был Константином Канделаки, он и привёл его на квартиру, где собирались решительно настроенные лидеры рабочих. На условный стук им открыли. В комнату вошёл худощавый молодой человек, лет двадцати с лишним, одетый в черную рубаху, в распахнутом летнем длинном пальто. Он аккуратно снял чёрную мягкую шляпу и положил на стол. Тёмные волосы почти касались плеч. На энергичном лице пронзительные и внимательные глаза. Он слегка обвёл ими присутствующих, не поворачивая головы. Потом повернулся к Константину.

– Коста, кто это третий слева у шторы? Пусть он подойдёт.

Парень в рабочей одежде несмело подошёл.

– Как тебя зовут?

– Давид Карцхия.

– Принеси воды, Давид. Пожалуйста.

Интонация голоса Йосифа была будто спокойная, но чувствовалось невидимое напряжение, такое ощущение возникает, когда сжимаешь стальное отточенное лезвие ножа. Парень принёс воду и подал стакан. Йосиф медленными глотками стал пить, глядя на него. Перевёл взгляд на его руки, пальцы… Потом отвёл пустой стакан от губ.