Юрий Слобода - Советский бог Сталин

– А что бы ты сделал, если бы пошёл на охоту и встретил медведя?

Яков хитро уставился на щуплого мальчугана.

– Ты бы, наверно, выхватил кинжал и сразился с ним? – он помогал подсказкой, хитро прищуриваясь.

– Нет, батоно Яков, я бы начал играть ему на русской балалайке, а он танцевать русскую плясовую. Все бы аплодировали нам.

– А, если бы, он не захотел плясать?

– Я бы позвал тебя, батоно Яков, и ты б его поборол. Нам бы снова аплодировали.

Эгнаташвили был в восторге и обнимал Йосифа за плечи. Потом, вдруг, застыл.

– А зачем на охоту идти с балалайкой?

– У кого к чему охота, тот с тем и ходит. – быстро нашёлся Йосиф.

Потом он читал Якобу произведения Казбеги, где даны потрясающие картины необузданного нарушения человеческих прав, грубого попрания человеческого достоинства. Истинный трагизм мрачной и коварной действительности. А стихи Чавчавадзе лились словно ожившая песня горного ручья с чарующими картинами действительности…

Словно из миража появились горы с бликующими вершинами, уходящими в облака, будто горные великаны придвинули их к небу каменными руками. Всё это видела глазами молодого семинариста мятежная душа Йосифа. Эти книги особенно нравились Якову Георгиевичу. А Сосо нравились борцовские поединки Якова Эгнаташвили, которые устраивались в балагане у базара. Смотреть за необычайным по яркости зрелищем сбегался почти весь городок Гори. Он вместе с публикой с восторгом наблюдал технику, ловкость и силу борцов. Это что, батоно Яков как-то видел выступления молодого Темирболат Канукова, по прозвищу «Казбек-Гора». Вот это сила! Бытует мнение, что настоящим отцом Йосифа был не бедный спившийся сапожник Бесориони Джугашвили, а состоятельный красавец Яков Эгнаташвили. А, может быть, всё гораздо сложнее?

Если уверовали в рождение от Святого духа Иисуса, отцом которого был плотник Йосиф, почему аналогично не могло больше происходить на Земле? Возможно, это и было второе пришествие справедливого посланника неба… отцом которого был сапожник. В античном мире подобное уже происходило. Известного математика и геометра Пифагора считали сыном бога Аполлона и смертной женщины. Хотя, отец Пифагора был камнерезом. Наступит время и всё будет расставлено по своим местам. «Время разбрасывать камни, и время собирать камни».

Взрослея, молодой Сталин всё больше времени проводил за книжными страницами. Сама жизнь и книги становились его учителями. Учеников духовного звания охотно брали в учителя к своим детям зажиточные и состоятельные горожане, так как они славились своею ученостью и обучали почти задаром. Русским языком он владел уже сносно и даже сам пытался обучать. По просьбе матери он взялся за приятеля своего, армянина Симона, сына строителя Аршака, по-приятельски наставлять правильному великоросскому произношению и элементарной грамматике. И по-доброму смеялся, когда тот коверкал слова. Они сидели у крыльца, увитого виноградником. Солнечный луч, пробиваясь сквозь бронзовую листву, скользя по набухшей гроздье, высвечивал янтарным блеском спелую ягоду. Симон дотронулся до неё, и ягода брызнула соком.

– Вина принести, а? Божественный напиток.

– Верно, ясноликая Агуна научила человека готовить солнечный напиток – сурью. – Йосиф оторвал взгляд от книги и продолжил: – Первая чаша, дает силы, изгоняет боль, усталость и немощь… Вторая чаша, дает веселье и молодость, изгоняет гнетущую старость… Третья чаша для людей лишняя, она превращает человека в животное… В ишака, например.

Он засмеялся. Потом он стал снова серьёзен, но в уголках глаз лёгкие морщинки, предвестники затаённой улыбки.

– Итак, повторяй за мной по-русски: «Женщина принесла обед своему мужчине».

– Камо, принесла обед?

– Принесла обед своему мужу, хачапури, пхали, сациви с курицей и другое, не важно что.

– И вино?

– И вино.

– А камо принесла вино, мужу или просто мужчине?

– Это не главное.

– Это важно, камо принесла? – настаивал Симон.

Йосиф повернулся к нему.

– А почему ты говоришь «камо», это неправильно. Нужно говорить «кому».

– Я и говорю, «камо».

Йосиф засмеялся.