Александр Петрушкин - Воспоминание об Эдеме. Тыдымский дневник. Опыт метанойи

Землетрясение на Урале. Думаю: радует меня Урал – то метеориты, то вот это. Хорашо Еще бы нижнетагильский вулкан проснулся бы и вообще здорово будет

ФБ продолжает напоминать о прежних записях. Запись прошлого года в этот день (продолжаю думать так же)

О премиях, лауреатствах и шортах (…) важность попадания в эти списки или лауреаты – всего лишь необходимость подтверждения другими важности вашего существования в литературе, проще говоря – той или иной степени нашей несамодостаточности. Это не плохо и не хорошо – это болезнь роста. Мне же кажется важным точка нашего отсчета и соотношения со временем. Пока мы соревнуемся – мы во времени (чаще всего в прошлом), когда соревнование завершено – место нашего положения = язык, то есть то место, где время вообще теряет какую-либо осмысленность. Мне более по нраву – второй вариант взаимоотношений со временем (то есть это область в которую я стремлюсь пробиться).

Из новостей – вчера получил крайне важные для меня предисловие (Наталия Черных) и послесловие (Андрей Тавров) для книги «Подробности» (выход которой запланирован на 12 ноября сего года).

И ещё из приятного – во-первых наконец-то увидел свою «гулливеровскую» книжку «Геометрия побега» (спасибо всем, кто посодействовал нашей с ней встрече – от собственно издателей до Кати Симоновой), во вторых – книгу до Тыдыма я так и не довез – всё опять разобрали еще в Катеринбурге. Это безусловно приятно. Может быть когда-нибудь она доедет и до моего местожительства и может быть тогда будет её презентация. Когда-нибудь. Но не сегодня.

И вот, что я подумал, перечитав свою книжку «Подробности». Это хорошие стихотворения (мне понравилось – это уже что-то тёплое к тому, что я хотел бы прочитать

Сергей Бирюков о книгах финала премии «Русский Гулливер» прошлого года:

«В отличие от предыдущих авторов, которые указывают, что в их книгах мы обнаружим стихотворения, Александр Петрушкин представляет книгу стихотворений. То есть это нечто единое, хотя и разделенное на шесть частей. Петрушкин – поэт состоявшийся, мощный, продуктивный. У меня такое впечатление, что он пишет все время, даже когда отвлекается на работу или на путешествия в пространстве и времени. Он мыслит стихами – остро, парадоксально, ломая рифменные ожиданья, своевольно меняя ритм. И опровергая то, что сейчас сказал – „состоявшийся“. Нет, он весь в процессе, принципиально открыт разным системам, но гнет свое, потому что это он должен так сказать».

ПСАЛОМ 139—5

Господи, Ты знаешь все мои помышления, слова и поступки, и Твое возведение вызывает во мне благоговение (1—6). Куда бы я ни направился – в шеол ли, на небо, на конец Вселенной, укрывался ли бы тьмою, Ты все видишь и знаешь (7—12). Ты соткал меня во чреве матери, дивно устроил меня и все время моей жизни записано в книге Твоей (13—16). Как все чудно Тобой устроено и как дивны все проявления Твоей творческой мысли, которых не пересчитать (17—18)! Твое величие вызывает во мне ненависть ко всем нечестивым, осмеливающимся порицать Твое имя (19—22). Испытай меня, Боже, и не дай мне уклониться от Тебя (23—24).

А еще взглянул в ленту увидел, что сегодня день всяческих репрессий – начал прикидывать известных мне репрессированных ближних родственников – вышло человек 13 (тех, что погибли) от Ивана Улинкина (священник прихода в Верхнеуральске – репрессирован в 1926 году) и до братьев и сестер моей бабушки, что в своё время раскулаченные в Вятской губернии – попали в декабре в чистое поле в районе Копейска (из 12 детей до след. лета осталось 4), но должен заметить, что это еще не повод не любить свою страну, но повод вспоминать о них и учиться у них, и меняться в сторону добра (настоящего, а не актуального на тот или иной момент.

О Невзорове [журналист]. Для меня это человек, который впрямую работал в компании против Константина Панфилова (Кинчева) по известному делу о пропаганде фашизма на своем концерте – в 1987 году и предлагал Кинчеву повеситься. Так что – этого существа для меня просто нет – еще с тех пор. Поэтому я о нём (Невзорове) не думаю. Вот и все – а минут через 20 у меня будут Пермяков и Инна Домрачева. Вот они для меня есть. И всегда.

И вот, что ещё подумал: плохо не то, что время моё здесь ограниченно (ну в смысле, что умираем), а нехорошо что-то не успеть. Но всё равно – не успею (по крайней мере, со своей точки зрения – потому что с точки зрения Бога всё успею, что положено). Маргиналия.