Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I

Утром с восходом солнца японские солдаты и сопровождавшие их полицейские, предатели, большей частью из корейцев, бросились вылавливать и выискивать беглецов. Но большинству из бежавших от побоища в казарме удалось скрыться. С теми же, кого японцам все-таки удалось поймать, они расправились самым зверским способом, надругавшись даже над трупами убитых. В числе погибших был двоюродный брат Акулины Георгиевны – Семен Калягин. Он был горбат, японцы ему разрубили горб и вырубили из туловища голову. Многие трупы были изуродованы штыками до неузнаваемости. У всех убитых и даже еще живых тяжелораненых партизан японские солдаты отрезали уши. Вероятно, они учинили бы и еще более жестокую расправу над не сумевшими бежать жителями Шкотово и еще более надругались бы над трупами погибших, но убежавшие партизаны, а также и жители села донесли вести о вероломном нападении японцев в Шкотово до партизанских отрядов, находившихся поблизости. Эти отряды, размещенные в мелких селениях, где японских гарнизонов не было, соединились и быстро двинулись в Шкотово. Японцы натиска партизан не выдержали и, погрузившись на поезд, удрали во Владивосток. Больше они в Шкотово не возвращались.

В течение последующих 3–4 дней партизаны и вернувшиеся жители Шкотово подбирали трупы погибших по склонам и кустам гарнизонной сопки и хоронили их в братской могиле, выкопанной в центре сельского кладбища. Удалось найти и спасти несколько человек раненых. Разгром отряда в Шкотово нанес ощутимые потери партизанам Сучанского и Шкотовского районов, но в то же время пополнил их ряды многими добровольцами-крестьянами, возмущенными вероломством и зверством японцев.

Всю весну и начало лета 1920 года, японские войска безуспешно пытались сломить сопротивление партизан в ДВР, не помогли им и такие приспешники, как атаман Семенов и другие.

В июле 1920 года Япония вынуждена была заключить с ДВР перемирие, по которому японцы должны были вывести свои войска из Забайкалья, а части народно-революционной армии, опираясь на поддержку РСФСР, немедленно ликвидировали Семеновское белобандитское гнездо. Правительство ДВР переехало в г. Читу.

В Амурской, Хабаровской и Приморских областях ДВР японцы еще продолжали держать свои войска, хотя и сосредоточили их в крупных городах: Благовещенске, Хабаровске, Спасске, Никольск-Уссурийске и, конечно, во Владивостоке.

В конце лета 1920 года в Шкотово вернулся Андрей Пашкевич.

Мы уже говорили о том, что команде сторожевика № 7 пришлось покинуть свой корабль и разойтись по домам, или уйти в партизанские отряды. Андрей, вероятно, тоже ушел бы в какой-нибудь из партизанских отрядов, но решил прежде побывать дома. Ведь около трех лет никакой связи с домом он не имел и не знал, как они живут. Вместе с ним в Шкотово направились и два его товарища: матросы Сергей Игнатьевич Маркин и Иосиф Ильич Петров. Они были немного старше Андрея, но никакой родни не имели. Подружившись с Андреем, эти двое матросов решили поехать вместе с ним, чтобы навестить его семью, а затем податься в партизаны.

Когда Андрей и его друзья явились в Шкотово, то застали семью Петра Пашкевича в очень тяжелом материальном положении. После трагической смерти Василия, о которой Андрей узнал только по возвращении домой, Петр Яковлевич стал запивать чаще и продолжительнее и почти совсем забросил хозяйство. Акулина Георгиевна, связанная маленькой дочкой Верой, родившейся в конце 1917 года, отдаваться полевым работам в полную силу не могла, остальные члены семьи, девочки, были еще настолько малы, что ожидать от них серьезной помощи в хозяйственных работах было нельзя. Тем более что старшая Людмила, с 1919 года учившаяся в открывшейся в Шкотово учительской семинарии, крестьянскую работу не знала, делать ее не умела и не любила.

Пришлось Андрею думать не о партизанском отряде, а о том, чтобы как-нибудь скорее вновь наладить хозяйство: убрать посеянный еще Васей урожай, заготовить корм для скота, начать готовиться к сельскохозяйственным работам на будущий год. Его друзья, видя бедственное положение этой семьи, а может быть, и прельстившись возможностью спокойно пожить в мирной крестьянской семье, остались с ним.

Акулина Георгиевна обрадовалась возвращению Андрея, но в то же время постоянно беспокоилась за него. Она боялась, как бы он не поддался на уговоры некоторых друзей-односельчан и не ушел бы в партизаны. Боялась она этого отчасти потому, что положение ее с семьей «без мужика» в доме стало чрезвычайно трудным, но главным образом потому, что боялась потерять в каком-нибудь бою второго и последнего своего сына. Он же, работая по дому, также как и его друзья, все время опасался, как бы их ни мобилизовало какое-нибудь из белогвардейских правительств, постоянно появлявшихся в Приморье. Именно поэтому почти сразу же по возвращении Андрей и его друзья уехали в лес, поселились в зимовье и находились там почти все время.