Александр Шестун - Непокорный арестант - от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2

Я подходил обычно к группе проводников и спрашивал:

– Индийский чай нужен?

Прежде чем договориться со мной об условиях, обязательно спрашивали:

– А «слоник» есть? – Имеется в виду рисунок на упаковке.

– Есть.

Лучших рекомендаций и быть не могло. Продав чай, шёл на Ленинградский вокзал, покупал у прибалтийских проводников сливочное масло и ехал назад в Серпухов.

* * *

Успех первых сделок опьяняет. Я, например, как кот Матроскин, приходил в буйный восторг от мысли, что могу купить себе какую-нибудь крупную вещь на заработанные деньги. Так сказать, ещё одну корову, чтоб больше молока было. Но постепенно радость обладания ими притупилась.

«Ещё немного заработаю и буду совершенно счастлив!» – думаешь ты. Но вот заработано столько, ещё несколько раз по столько, и восторги утихают. Ты уже спокойнее относишься и к достатку, и к тому, что он даёт. И понимаешь простую истину: не всё в жизни меряется деньгами. Можно полностью лишиться здоровья в тщетных попытках заработать, а потом лишиться всего, восстанавливая здоровье. Так что богатство вовсе не формула счастья. И абсолютно богатый человек может быть абсолютно несчастным. Хотя, конечно, наличие денег – благо. И, уж будьте уверены, если человек говорит, что деньги могут всё, то, скорее всего, у него этих денег нет и никогда не было.

Я столкнулся с тем, что не всегда могу сам выбирать себе знакомых. Степень моего достатка ограничивает этот круг. И это определенная несвобода.

– Привет, Санёк! – радостно приветствовал меня старый школьный приятель. – Где ты сейчас? Тут, представляешь, некоторые говорят, что Шестун забурел совсем. Дом построил. Иномарку купил. В бизнесе крутится. А я им всем говорю, что брехня это. Санёк – нормальный пацан!

В первый момент даже не знал, что ответить. А потом поинтересовался:

– Ну и что плохого, что дом?..

Я с надеждой и грустью смотрел на приятеля. Реакцию предвидел, но всё же надеялся, что она будет другой. Но нет.

– Так это правда?!

– Правда.

Приятель больше не улыбался. В его глазах леденели неловкость и отчуждение. Он, как и большинство других, тоже не верил, что состояние не обязательно наживать на кражах и обмане, что его можно просто заработать.

Первым моим компаньоном был студент радиотехнического института Дмитрий Мареев. Внешне он производил впечатление очень простодушного паренька и неизменно вызывал доверие у собеседников. Но невинный взгляд голубых глаз на круглом веснушчатом лице – всего лишь форма, по содержанию своему Димка был отчаянный хитрец. В то же время он отличался дипломатичностью, был неплохо образован. Я очень рад, что мне пришлось с ним работать.

Ездили мы вместе как-то в Нарьян-Мар. Димка в этом крае оленеводов родился и вырос. Развлечений, конечно, минимум – тундра. Нас это, впрочем, не очень расстраивало. Мы охотились, ловили рыбу. Ходили на катере по Печоре аж до самого Ледовитого океана. Хмурые, свинцовые волны, крики чаек, голое побережье… Мир, разделённый пополам. В одной половине бескрайняя тундра, в другой – бесконечная ледяная гладь океана.

Приехали как-то в рыбацкую деревню. Нам обрадовались, как архангелам. Восторг объяснялся просто: мы привезли спирт. Беспробудное пьянство в рыбачьих посёлках в порядке вещей.

Впервые видел, как ловят в Печоре сёмгу. Не на удочку – сетями. Сначала глушили, чтоб сильно не дёргалась, потом доставали. Очень уж большая рыба. Поразился отношению нарьянмарцев к рыбе вообще. Проверяем как-то сеть. Попадается язь килограмма на полтора. Дима выбрасывает его как сорную рыбу. У меня дыхание спёрло.

– Э-э, – говорю, – ты что делаешь, такого язища выбросил!

Димка – само равнодушие:

– Да его жрать невозможно!

Ходили на охоту. Промышляли в основном птиц. Гуси, утки, куропатки водились там в огромных количествах. Правда, до сих пор не понимаю их гастрономической прелести. Мясо тёмное, жёсткое и какое-то вонючее. Возможно, мы просто не знали каких-нибудь кулинарных секретов.

Жалею, что не удалось побывать в оленеводческом посёлке. Димка мою печаль не разделял:

– Да зачем тебе это? Там грязно, запахи специфические… Брось!

Так что ненецкие чумы видел только с вертолёта.

Если проанализировать наши с Мареевым отношения, то я был ему скорее старшим братом. И не только потому, что наш возраст существенно отличался: мне – 26, ему – 18. Просто Димку всегда тянуло на авантюры. Я до сих пор не могу понять, что же им двигало. Ведь были у человека деньги. Мог купить и машину, и квартиру, и ещё на жизнь осталось бы. Нет же, спустил всё. То он звал всех поиграть в МММ, то соблазнялся лёгкими деньгами. Ну а я, соответственно, был для него этаким холодным компрессом. Однако стремление к лёгкой наживе всё же завело Дмитрия на кривую дорожку, он начал заниматься какими-то сомнительными операциями, и мы расстались.