Александр Шестун - Непокорный арестант - от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2

* * *

В 1993 году в моей предпринимательской деятельности открылась страница импортов. Я тогда работал с французами и часто бывал в Москве на Краснопресненской набережной. Обгорелое здание правительства с разбитыми окнами, танки – всё это выглядело довольно мрачно. Разгон Ельциным Думы меня и моих знакомых не сильно опечалил. Мы не расценивали это как трагедию. Авторитет Ельцина был всё же достаточно силён, и мы целиком полагались на него. Депутатский бунт с Хасбулатовым во главе воспринимался нами как небольшой инцидент местного значения. Правда, декорации к нему произвели-таки на меня впечатление.

Польские партнёры, у которых мы закупали фурами сахар, воду, кукурузные хлопья, познакомили нас с французами. Жан-Поль (фамилию не помню, да и неважно это), директор французской фирмы (законченный аферист, как потом выяснилось), предложил нам партию колбас. Предложение показалось интересным. Я сразу внёс авансом довольно крупную сумму, плюс потом ещё взял кредит в «Уникомбанке» и стал ждать первую партию товара. Но француз обманул. Мало того что я ждал обещанного 40 дней (а проценты-то в банке нарастают – 180% годовых!), так ещё и колбаса пришла не копчёная, как договаривались, а варёная. И вес груза оказался меньше, чем было оговорено. За голову хвататься поздно – реализовать нужно. Стухнет весь продукт. Продавали.

Жан-Поль, правда, каялся в грехах и клятвенно обещал, что уж следующая машина непременно придёт вовремя и обязательно с копчёной колбасой. Сам не понимаю, как я ему поверил тогда. Взял новый кредит в банке и вновь заплатил авансом. Разумеется, история повторилась. Мы вновь ждали больше месяца и опять получили фуру варёной колбасы. Подставил меня прохвост-лягушатник по полной программе. Банковский долг к тому времени оформился в сто тысяч «зелёных», и для меня такая сумма была совершенно неподъёмной.

Кое-как удалось продать эту чёртову колбасу. Помогали мне в этом все – от друзей до родственников. Одним из самых удачливых продавцов, и я очень благодарен ей за помощь, оказалась моя двоюродная сестра – Валентина Гонтаренко. Вместе с моим братом они носились по московским магазинам и предлагали, нещадно расхваливая, колбасу на реализацию.

Буквально чудеса изворотливости проявил мой приятель Юра Ящук. Взял несколько тонн колбасы, погрузил и поехал в Иркутск. Где-то в Усть-Куте на него «наехала» местная братва. Денег у Юры не было – взяли колбасой. Почти половину товара отобрали. Так он что придумал: договорился с мужем сестры, вертолётчиком, и вместе с остатками колбасы отправился в дальний леспромхоз. И продал там весь товар по космической цене. А деньги перечислил мне через банк.

Таким образом мы выручили порядка 60% от всей суммы. Но где взять ещё сорок? Потребовали от французов компенсации наших убытков: дайте нам третью машину на реализацию без предварительной оплаты. И дополнительно, в счёт убытков, запросили какое-то количество товара бесплатно. Французы долго не упирались и отправили нам третью машину. Но на этот раз загрузили её паштетами и ветчиной. В результате стоимость груза сильно подросла. Не случись ничего по дороге, мы бы покрыли все убытки за счёт этого товара, ещё и с наваром бы остались. Однако судьбе угодно было провести нас через этот колбасный кошмар до конца.

Водитель фуры, немец, повёз все эти паштеты в Россию перед Новым годом. Ничуть не сомневаясь, он завернул домой и спокойно отпраздновал Рождество. Вместе с нашими продуктами. Когда рефрижератор наконец-то доехал к нам, часть продукта уже испортилась. Пришлось выкинуть. При этом время прибытия – 22:00 31 декабря! Можете представить себе мой ужас?

Как я всё это реализовал – отдельная история. По ней можно писать учебники для начинающих российских предпринимателей. Но так или иначе продать товар удалось. Я заплатил долг банку, а оставшейся суммой предложил своему тогдашнему компаньону, Володе Сафонову, погасить наши убытки.

Володя, нужно, видимо, несколько слов сказать и о нём, бесспорно, интересный человек. Музыкант, играл на гобое. Долгое время работал в государственном оркестре. С гастролями объехал весь мир, многое повидал. Несмотря на богатый жизненный опыт, остался безнадёжным мечтателем, он просто неисправимый прожектёр. Мечтательный до недееспособности. Творческая профессия отпечаток накладывала, что ли? Махровая маниловщина постоянно заводила его в глухие финансовые тупики, и, если бы не мой постоянный скептицизм по поводу его прожектов, мы бы давно разорились.