Александр Шестун - Непокорный арестант - от «Кащенко» до «Бутырки». Часть 2

На момент моей работы в «Роне» пришёлся августовский путч 91-го. Кто-то пришёл, уже не помню кто, и сказал, что в Москве переворот. Включаем телевизор. Точно, переворот, по всем каналам «Лебединое озеро». Что делают в такой момент нормальные россияне? Правильно – садятся пить водку. Мне это в особенности требовалось, я был почти напуган происходящими событиями. Очень уж не хотелось возврата к советскому режиму.

Спустя некоторое время к нам в офис зашёл Николай Алексеевич Адушев. Он тогда тоже, как Аралин, некий чин в горкоме имел. Из всех коммунистических начальников Адушев, пожалуй, более других тяготел к демократам.

– Не переживайте, ребята, – говорил он, глотая водку, – я тут прозвонился кое-куда, у демократов позиция железная. Победят.

Он меня, можно сказать, к жизни на тот момент возродил.

После «Роны» я уже не пытался объять необъятное, не пытался завести крупное дело на пустом месте. Стало совершенно очевидно, что путь к большим сделкам лежит через множество мелких операций. Гайдаровский отпуск цен воспринял с облегчением. Да, цены росли по экспоненте, но это все же было лучше, чем отсутствие товаров. Раньше меня выводили из себя многочисленные унизительные очереди за самыми элементарными вещами, талончики на мыло, сахар и т. п. Не понимаю, как старшее поколение может с умилением вспоминать этот кошмар. Все помнят дешёвую (и по сути, и по цене) колбасу, дешёвую водку, но почему-то забывают, как тратили полжизни на очереди, как писали номерки на ладони, как из всех сортов рыбы наиболее известным был только один – свежемороженая…

Примерно в это же время мой бывший сокурсник Керим Джапаров (даргинец по национальности) пригласил меня в Дагестан. Он, как и я, после окончания института уехал по распределению в Серпухов. Только я по направлению от фабрики, а Керим благодаря своей хорошей учёбе. Его братья занимались мелким бизнесом, покупали в магазине развесной чай и фасовали в коробки, а потом продавали. Уж не знаю, где они доставали тару и у кого вообще взяли идею, но деньги на этом получали неплохие. Меня Керим позвал помочь довезти товар до Махачкалы, а заодно и отдохнуть.

Мы загрузили в поезд несколько коробок с чаем и поехали в Дагестан. Что мне бросилось в глаза в Махачкале, так это решётки. Все окна в домах вплоть до второго этажа защищены железными прутьями. Керим объяснял это большим количеством краж. В Серпухове на то время даже первые этажи были «голыми». В общем-то, если исходить из национальных особенностей, то это вполне объяснимо. Горцы ведь испокон веку жили набегами. Природа вынуждала. В горах не посадишь сад, злаки. Всё это растёт только в долинах. Вот и промышляли набегами. Абрек – это звучало почти гордо. А ещё в Дагестане все вежливы.

– Как это получается, – говорю, – вы все такие воинственные, а вот грубости среди вас нет?

Смеются:

– Да вот именно потому, что все воинственные. Зачем же нам на грубость нарываться?

В то время в Дагестане, особенно по сравнению с Центральной Россией, народ жил довольно богато. Да оно и понятно. Вспомните, кто у нас зимой и летом торговал косметикой, футболками, спортивными костюмами и меховыми шапками? Дагестанцы. Цепочка «товар – деньги – товар» у них уже тогда была отработана до автоматизма.

Произошёл у меня в этой поездке интересный случай. Искали мы с Керимом и его братом Джапаром одного русского мужика. Он им обещал сурковые шкурки продавать. Долго искали. Не нашли. Пока бегали, познакомились с двумя лакцами. Разговорились. Оказалось, что они знакомы с нашим неуловимым скорняком. Однако репутация скорняка, по их мнению, могла бы быть лучше:

– Забудьте о нём, он плохой.

– Как забудьте! – кипятился Джапар. – Я ему и деньги уже отдал. Он нам обещал.

– Мало ли что он вам обещал. Разве не знаете, какие свиньи русские?

Произносят всю эту тираду, естественно, по-русски и в моём присутствии. Я, понятно, закипаю:

– Да ты сам-то кто? – начинаю зло цедить сквозь зубы. – На себя посмотри.

Парень немного теряется, но понять ничего не может. То, что я русский, ему и в голову не приходит:

– Что ты, земляк? Неужели мы из-за русаков будем ссориться? Они ж все ублюдки. Им верить нельзя.

Я от таких слов окончательно зверею, а парень ещё больше недоумевает. Мы довольно долго препирались, а Керим с Джапаром смеялись до икоты. Так наши «милые» собеседники и не поняли, с чего это меня понесло.

После этой поездки я тоже решил попробовать заработать: покупал развесной чай, приобретал отдельные бумажные пакеты, сам фасовал и носил на продажу железнодорожным проводникам на Казанском вокзале. Платили мне за него довольно много, чай на железной дороге всегда в цене, и в условиях товарного дефицита это была выгодная коммерция.