Майя Гельфанд - Субботние беседы. Истории о людях, которые делают жизнь интереснее

– А когда вы успели выучить английский?

– Как когда? В лагере. Мы получали книги, книг было много. И время было. Поэтому я учил английский. Я переводил медицинскую литературу по теме самоубийства. Тогда впервые в Советском Союзе разрешили исследовать эту тему.

– И вот, жизнь начала устраиваться…

– Ну нет, конечно. Я же добивался выезда в Израиль, а мне четко объяснили, что разрешение не дадут.

– Эдуард Самойлович, объясните мне такую вещь. Ведь вы не росли в еврейской семье, еврейской традиции. Ведь ваше окружение было русским. Откуда такая тяга к сионизму? Откуда любовь к Израилю?

– Вы Шульгина читали?

– Нет.

– Это член Государственной Думы дореволюционной, антисемит, один из тех, кто принимал отставку императора Николая второго. Очень умный человек, который написал книгу «Почему мы их не любим?» 1 1 В оригинале «Что нам в них не нравится?», 1928 . Любопытнейшая книга. И он, в частности, говорит, что он против смешанных браков евреев с русскими, потому что в таких браках рождаются не русские, а евреи, кровь евреев намного сильнее. Это люди более талантливые и пассионарные.

– Вы отказались ехать в Америку, Канаду?

– Да. Я всегда делаю то, что говорит моя совесть.

– А ваша совесть говорит, что ваше место здесь?

– Да, абсолютно.

– А вы всерьез рассчитывали угнать самолет?

– А почему нет? Самолет – штука хорошая.

– Но вы же понимали, что вас подстрелят.

– А мы написали, что, если нас попытаются приземлить против нашей воли, мы на это не согласимся. Стреляйте, гады!

– Вы же несли ответственность за всех остальных людей.

– Ну куда деваться, мать, ты странные вопросы задаешь! Ведь все взрослые люди, понимали, что они делали. Мы же со многими это обсуждали. Я им объяснял: ребята, вас все равно посадят. За то, что вы просто обсуждали эту тему, вас посадят. Дадут вам по десять лет ни за что. Вам будет противно сидеть. А мы -то за дело сидели!

– И вам было не противно?

– Конечно. Когда сидишь за дело – это совсем другое дело!

– То есть вы понимали, что в любом случае вас ждет расстрел?

– В каком-то смысле да.

– Это противоестественная ситуация, это противоречит инстинкту самосохранения!

– Да, человеку иногда хочется послать в задницу все соображения о благополучии, о спасении, и сделать так, как он считает нужным.

– Даже несмотря на то, что вы рискуете жизнью.

– Да. Мы накануне видели, что нас пасут, гэбисты даже не скрывались. Я ребятам сказал: еще не поздно, можете отказаться. Но никто не отказался.

– А как на вас вышли сотрудники КГБ? Вас предали?

– Нет. Просто за нами была слежка, наш план было невозможно утаить. КГБ все время следили за активными сионистами, даже периодически выявляли группы злобных сионистов-подпольщиков. Так что это невозможно было утаить.

– Вы понимали, что вам не дадут угнать самолет?

– Мы понимали, что это маловероятно. Хотя мы летели под предлогом сионистского съезда и, зная, как топорно работают спецслужбы, мы могли надеяться на то, что они не поверят в наш замысел и дадут нам улететь. Я рассчитывал на идиотизм ГБ.

– Куда вы собирались лететь?

– В Швецию.

– А там что?

– А там мы бы попросили политического убежища, и дальше разлетелись бы кто куда.

– У вас не было оружия?

– Были дубинки.

– Вы были против кровопролития?

– Да, мы должны были высадить двух пилотов. Специально для этого приготовили спальные мешки, чтобы они ночью, связанные, не замерзли. Это была принципиальная позиция – никакой крови.

– Ваша попытка угона самолета – это был акт отчаяния?

– Нельзя загонять людей в угол. Нельзя этого делать. Мы были вынуждены сделать что-то, чтобы привлечь к себе внимание. Мы были доведены до предела. Мы должны были показать им зубы: не надо загонять нас в угол, вам будет от этого хуже.

– Ну хорошо, вы от природы борец и бунтарь. Но подавляющее большинство евреев Советского Союза решило приспособиться, строить карьеру, идти по партийной линии.

– Я даже не здоровался с теми, кто пошел по партийной линии.

– Вы их презирали?

– Конечно. Это конформисты. Им только презрение полагается. Странный вы человек, а как иначе? Человек только тогда состоится как личность, когда он противостоит окружающей среде. В нацистской Германии человек обязан был быть против нацизма, а в коммунистической России – против коммунизма.