Василий Карцев: МИГ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ. Сборник

4. – Как ни старалась Агаша, но аккурат под новый год родилась у них дочка. Тимофей, мечтавший о сыне – помощнике и услышав от повитухи, что родилась дочь, напился «с горя». Но проспавшись и собравшись с мыслями, сказал – что если Бог послал им девочку, значит, так богу угодно. Через месяц дочку «окрестили» в местном храме и нарекли Катериной в честь матери Тимофея. Катюша родилась крепким здоровым ребёнком и к пасхе уже агукала и тянула ручонки к отцу, когда тот подходил в свободную минутку к плетеной люльке, подвешенной к потолку на вбитый в балку крюк с кольцом. На пасху Катюшу вынесли в большой корзине на двор. Солнце уже светило ярко. На дворе было тепло, и дочка уже пыталась ползти и переворачивалась с боку на бок, подставляя свои розовые щечки под ласковые лучи солнышка. Агаша души не чаяла в дочке и разрывалась между ней и хозяйством. Хорошо, что свекровь помогала следить за дочкой, а то бы ей одной трудно было бы справляться и с дитём и с хозяйством. Тимофей – ведь он что? То в степи, то на пашне от зари до зари. А ещё рыбалил по ночам на Дону. Рыбалили практически все хуторяне. Рыба в Дону водилась!!! Поймать рыбы на уху мог даже самый ленивый. В реке в те времена водились сомы, осетры, белуга и конечно царская рыбка «стерлядка» которая всегда была в цене на любом базаре. После Пасхи на хутор приезжали из Ростова перекупщики и скупали всю пойманную рыбу. Грузили бочки с засоленной рыбой на подводы и везли в Ростов. Там сбывали рыбу торговцам на Нахичеванском и Главном (на Соборной площади) базарах. За два месяца весенней рыбалки хуторяне имели не плохой заработок от продажи рыбы. А в апреле они уже вовсю пахали и сеяли. Им надо было растить хлеб. А рыбалкой занимались только старики да детвора. До самого июня по заливным лугам в маленьких оставшихся после половодья озерцах оставалось много разной рыбы. А воды становилось всё меньше и меньше. Вот тогда выходил на рыбалку «Стар – да – Мал». Засучив по колено штаны, лазали они по озеркам с «бредешками», а то и просто с плетёными корзинами. И улов всегда был приличный. Попадались не успевшие уйти по большой воде, метавшие икру сомы и сазаны по полпуда весом. И щуки было просто не меряно! А вяленой «чехонью» – бывало, топили печи вместо дров. В общем, всяк – занимался своим делом. К осени Тимофей построил новый, теплый коровник. Стены с двух сторон обмазали глиной и даже побелили. Крышу накрыли «чаканом» (камышом), который ещё по зиме заготовил Тимофей на пару с соседом Иваном. Заготовили впрок, так что бы хватило на два коровника. Иван по весне вернулся со службы и потихоньку обустраивал «захудавшее» без мужских рук хозяйство. За время недолгих приездов на побывку он успевал только пополнять свое семейство детками. И по возвращению со службы у него «трое по лавкам бегали, да один в люльке». В общем четверо и все ложками стучат – кушать хотят! Так что успевай, поворачивайся! Так в трудах и заботах прошел год. Подросла дочка Катенька. С весны уже ножками ходила по молоденькой травке – муравке, что ковром стелилась во дворе. Уже помогала гонять гусей со двора, подражая Агаше. Возьмёт веточку, машет и кричит – кыш, кыш «каянные». Побежит, запнется о траву, упадет и ревет. Агаша поднимет, возьмёт на руки, и вдвоём гонят гусей к реке.

5. – И всё бы хорошо было, но по осени призвали Тимофея на военную службу. С ихнего хутора «забрили» в солдаты восемь человек. Вызвал их атаман и зачитал приказ. По которому на сборы отводилось всего три дня. Все эти последние дни Тимофей как мог, успокаивал Агашу. Говорил, что война почти закончилась, и он скоро вернётся домой. Жена плакала и, прижимая дочку к себе, говорила – неужель опять мне одной горе горевать! Да тоской – тосковать? Один муж погиб и другого забирают от малого дитя. Тимофей за эти три дня постарался сделать по хозяйству всё что можно. Где то подправил крышу, навел порядок в коровнике. Сложил заготовленные дрова, и кизяк под навес, что бы снегом ни замело. Вечером в канун отъезда собрались призывники во дворе у Тимофея под той самой грушей. Выпили вина, поговорили о предстоящей службе. Сидевшие за столом старики давали напутствия, вспоминали свою военную службу. Кто – то затянул казачью походную песню «Не для меня придет весна – не для меня Дон разольётся». Бабы заголосили, запричитали – но старый казак Никифор так гаркнул на них, что они враз замолчали и даже стали подпевать, украдкой утирая слёзы. К полуночи все разошлись по своим дворам, что бы до утра побыть дома с семьёй. Утром все собрались у хуторского правления. Атаман сделал перекличку и, убедившись, что все в сборе, дал команду на отправку. Сложив свои котомки с бельём и харчами на повозку – призывники вместе с провожавшими их женами и детьми, направились через хутор к берегу Дона. Из – за поворота реки, уже показалась баржа на буксире. Буксир подошел к пристани, матрос сбросил на берег сходни. Распрощавшись с родными, новобранцы погрузились на баржу и буксир, дав три долгих гудка, зашлёпал по воде лопастями гребных колёс и отчалил от берега. Провожающие ещё долго стояли на высоком обрывистом берегу и махали фуражками и платками. Стояли до тех пор, пока буксир с баржей не скрылся за поворотом реки ниже по течению. Поздно вечером добрались до «Аксая» и стали на якоря. С берега на шлюпке прибыл караульный казачий наряд, офицер выставил часовых и ни кого до утра на берег не пустил. Рано утром загремели якорные цепи. Снявшись с якорей, буксир с баржей причалил к пристани. На берегу уже собралось не меньше сотни таких же новобранцев ожидавших отправки в «Казачьи летние лагери». Получив приказ привести себя в порядок и позавтракать, все пошли к Дону на песчаную отмель. Искупавшись, потянулись к дымящим и вкусно пахнущим кашей заправленной поджаренным с лучком сальцем – полевым кухням. После завтрака дали команду строиться. Офицеры провели перекличку, и, сверив наличие призывников по спискам, отдали приказ выступать в пешем строю в расположение казачьих лагерей. Так и шли пешком, строем по четыре. Впереди верхом – два офицера, позади верховые казаки из наряда охраны и повозки со сложенными на них вещмешками и котомками призывников. Ближе к вечеру прибыли в расположение казачьих лагерей и после ужина получили команду на отдых до утра. Утром, как только трубач сыграл «подьем» новобранцев построили на плацу. Оказалось что вместе с прибывшими на кануне на барже, на плацу собралось не менее трёхсот молодых новобранцев. Младшие офицерские чины, получив приказ от начальства, тут же разбили их на «сотни» и «полусотни». И после санобработки и бани повели новобранцев на склады получать обмундирование. Одетые в новую еще не подогнанную и не обношенную форму, все вдруг стали похожи друг на друга. Даже прибывшие вместе с Тимофеем соседи хуторяне не могли поначалу узнать в этой серой людской массе своих односельчан.