Андрей Хомич - Жизнь в молитве и любви

Запомнился рассказ мамы, как во время обыска в нашем доме сотрудник НКВД вынул из бельевого шкафа коробочку с иерейским крестом отца, оглянулся по сторонам, убедившись, что нет рядом посторонних, поцеловал крест, аккуратно положил его в коробочку и на место в шкаф. Услышав этот рассказ, я для себя сделал вывод о наличии веры у некоторых сотрудников силовых структур.

В 1941 году отец был назначен настоятелем Свято-Никольской церкви в селе Купятичи (ныне Пинского района, Брестской области), где и продолжал служить в период немецкой оккупации.

Наступил 1941 год. В нашей деревне фашисты появились в первый день войны. Началась жизнь в оккупации, с постоянным страхом погибнуть от фашистов. Из-за слабого здоровья отец не был призван в армию и, находясь в оккупации, продолжал служить священником, собирая по деревням сведения для партизан о расположении и вооружении фашистов. Несколько раз фашисты пытались расстрелять отца, принимая его за партизана, но благодаря маме, которая по заданию партизанского руководства, чтобы иметь медикаменты для лечения партизан, лечила в деревенском медпункте фашистов, отец остался жив.

Мама днем лечила фашистов, а ночью передавала медикаменты для партизан, а при необходимости сама шла в партизанские отряды и оказывала там медицинскую помощь раненым и больным. Это было смертельно опасно для нас всех. Мама рассказывала мне, что отец всю войну горячо молился о защите нашей земли от фашистских супостатов, о защите своей семьи.

С мамой работала русская медсестра, которая отлично владела немецким языком. Она подслушивала на приеме у мамы разговоры немецких солдат и офицеров и наиболее важные сведения они с мамой передавали партизанам.

В статье «Подвиг веры», напечатанной в газете «Пинский вестник» к 9 мая 2011 года, сказано: «Для населения, оказавшегося на временно оккупированных территориях и подвергавшегося немало претерпеть православному духовенству. В воспоминаниях партизан и подпольщиков, публикациях по церковной истории есть свидетельства того, что православные священники Пинщины не только словом, но и делом помогали бороться с врагом». Автор статьи пишет: «Установлено по меньшей мере три десятка фамилий клириков Пинской епархии, вступивших на путь сопротивления захватчикам. Среди священников-патриотов будущий архиепископ Константин Хомич…..».

Летом 1944 года началось изгнание фашистов частями советской армией с территории Западной Белоруссии.

Случилось так, что родители, собиравшиеся уйти ночью в партизанский отряд, не успели это осуществить. В этот день внезапно в деревне появились толпы пьяных фашистов, которые гонялись за курами, ползали по грядкам с земляникой, тащили из сараев овец и поросят. Со словами «партизан» они поставили отца к стенке во дворе и приготовились его расстрелять. К счастью во двор зашел немецкий офицер, знавший маму по работе в медпункте, и прогнал солдат.

Отступающие фашисты схватили в этот день многих жителей села и моих родителей со мной, насильно затолкали в грузовую машину и привезли нас на железнодорожный вокзал в город Пинск. Мы были загружены в товарные вагоны, как «селедки в бочке», и ждали отправки в Германию. В это время началась бомбежка железнодорожного вокзала, во время которой кто-то открыл дверь нашего товарного вагона и люди стали разбегаться. Фашисты расстреливали убегающих. Рядом с нашим товарным вагоном находилась открытая железнодорожная платформа стоящего рядом железнодорожного состава. Родители забрались на платформу, накрылись брезентом и нас повезли со станции в неизвестном направлении. Ночью железнодорожный состав часто попадал под бомбежку. Запомнился страшный завывающий звук падающих бомб, а также содрогающаяся земля от взрывов и прижимавшее меня тело мамы, закрывавшей меня от гибели.

Утром мы оказались в оккупированной фашистами Варшаве. По Божией воле мы пешком добрались к проживавшей в Варшаве родной сестре мамы, тете Клене (Клеопатра). Большую помощь в нашем передвижении по Варшаве оказала одежда отца, православного священника в подряснике с иерейским крестом на груди. Кроме этого мои родители владели польским языком.

Тетя Кленя приютила нас в своей квартире. Казалось, что мы спасены, но через несколько дней началось Варшавское восстание польских националистов против фашистов. Мы попали в «ад кромешный», когда разрывы снарядов и бомб не прекращались ни днем, ни ночью. Помню, как во время уличных боев в Варшаве горожане добывали воду, рискуя жизнью. Однажды родители, взяв меня с собой за питьевой водой, ползли по канализационным трубам до выхода на поверхность, после чего отец перебегал улицу, чтобы попасть к водозабору. Эта перебежка была смертельно опасна, так как фашистские снайперы расстреливали людей, перебегавших улицу.