Александр Черенов - О ВЫСОЦКОМ, О «БИТЛЗ», О ЖУКОВЕ… И О СЕБЕ

– Здравствуйте, братья и сестры!

«Сестры»! Через «е»! Строй ещё ничего не соображает, а моя щека уже сама кривится от постижения: так и надо – сразу «быка за рога»! И то: чего тянуть, если через весьма непродолжительное время и до последнего дурака в шеренге дойдёт «адресок заведения». Лагерфюрер моментально вычисляет меня, но реакцию его я разобрать не могу: то ли он доволен моей сообразительностью, то ли, наоборот, уже вносит меня в кондуит.

Дураки-новоприбывшие, вероятно, полагают, что «братья и сестры» – это от братства по крови: «все мы – русские». В отличие от меня, ни у кого из них нет даже минимального опыта жизни в тоталитарной секте. Поэтому в ответ на приветствие «командования» на большинстве физиономий появляются глуповатые и даже счастливые улыбки. Разумеется, никто и не пытается «соответствовать»: «Здравия желаем, …Вашство!» – хотя в данном случае это было бы более чем уместно. Ну, если и не уместно, то… всё равно, уместно.

– Поздравляю вас с прибытием в землю обетованную!

И опять дураки «не включаются», хотя намёк – уже насквозь прозрачный и для законченных кретинов. Опять кривлю щекой, опять зарабатываю «балл неизвестного происхождения» – и опять шеренга ощеривается не по уму. Некоторые даже кричат «ура!». До «чепчиков в воздух» дело не доходит лишь потому, что чепчиков не выдали, а то бы коллектив уже полностью соответствовал классике.

– Сейчас вас отведут в баню, распределят по отрядам, ознакомят с правилами внутреннего распорядка нашего учреждения, а завтра у вас начнётся совершенно другая, новая жизнь.

Казалось бы, чего ещё надо: «разжевали и в рот положили», но народ всё ещё «отсутствует мозгами». Никого не удивляет «распределение по отрядам»: все знают, что даже в благословенной Германии репатрианты «из бывшего СССР» вынуждены какое-то время «отбывать на пересылке», тактично именуемой «общежитием для переселенцев». Никого из моих попутчиков – другой характеристики они и не заслуживают – не настораживает определение «земли обетованной» как «учреждения». Поэтому толпа спокойно – как бараны на бойню – и даже с неподдельным энтузиазмом следует на омовение в сопровождении «дружелюбной» охраны.

Не собираюсь никого просвещать: и настроение не то, и желания ни на грош. Для такого случая есть более доходчивые, правда, и более радикальные, методы. Пусть этих «горбатых» «могила исправит»: на то они и «горбатые», а она «могила». А мой номер – шестнадцать. Во всех смыслах: вдруг, и в самом деле, выдадут такой? А в том, что какой-нибудь да выдадут, я уже не сомневаюсь.

Я молча делаю квазистроевой поворот на месте, чтобы условно присоединиться к этим мне, безусловно, не товарищам. Ну, разве что товарищам по несчастью. Да и тут «возможны варианты». Почти в духе Толстого с его «каждой семьёй», которая «несчастлива по-своему». Я почему-то надеюсь на то, что даже в общем бараке каждый из нас будет несчастлив по-своему. Тут и «возможны варианты»: «каждый своего счастья кузнец»… даже в контексте несчастья. И ещё: даже, «влача Христов крест», я не собираюсь нести кусочек соседа…

– Минуточку!

Меня неожиданно придерживают за рукав. Оглядываюсь. Ба: сами герр лагерфюрер!

– Мы можем поговорить наедине?

Усмехаюсь – не слишком весело, но и без пиетета.

– Смешно – особенно применительно к вашему учреждению… герр лагерфюрер.

Теперь уже смеётся он – в отличие от меня, жизнерадостно.

– Вы кажетесь мне единственным «не бараном» из всей этой толпы, уважаемый Александр… Вы позволите так Вас называть?

– А что: номера присваивать не будут?

Внешне, да и голосом, я – сама невинность. Лагерфюрер заливается смехом.

– Вижу, что я не ошибся в Вас! И вижу, что Вас не удивляет моё знакомство с Вашими реквизитами.

Почти равнодушно жму плечами.

– А чему тут удивляться? Я не настолько глуп, чтобы поверить в то, что Вы ограничились лишь сведениями, указанными в письме. Наверняка, «провели разведку на местности».

– Разумеется.

Лагерфюрер тоже не удивляется: спокоен и деловит.

– И по её результатам мы очень хотели заполучить именно Вас, уважаемый Александр. Нет, эти скоты тоже нам пригодятся, но в совершенно ином качестве.

Смотрю на лагерфюрера ироническим взглядом, откуда-то снизу: учитывая метр восемьдесят пять мужика и его прочти квадратные габариты, делать это нетрудно.

– Сейчас, конечно, Вы предложите мне должность «капо»?

– «Капо»? – в честном недоумении морщит лоб визави.