Владимир Фролов - Несбывшаяся мечта, или…

Если говорить о русской гармони, то ее принято делить на два вида в зависимости от типа извлечения звука. Первый вид – это гармонь, в которой в процессе сжатия и растяжения мехов каждая кнопка издает звуки одинаковой высоты. К этому виду можно отнести «ливенку», «русскую венку», «хромку». Во втором виде гармони высота звука изменяется зависимо от направления движения мехов. Сюда относят «черепанку», «тальянку», «вятскую» и «тульскую» гармонь. Сегодня самой распространенной гармонью считается двухрядная «хромка». Существуют так же старинные гармони с одним и тремя рядами кнопок.

Наступил 1947 год, я уже закончил учиться в школе. Я уже закончил третий класс и был дома. В этот день к нам в комнату вошёл такой здоровый дядька и спросил:

– Фроловы здесь живут? Фролова Мария Кузьминична – твоя мама?

– Да. Это моя мама. А вы кто и зачем вам моя мама?

Он подал мне конверт и сказал:

– Я с парохода, что пришёл из Тобольска, привёз письмо твоей маме от её сестры тёти Нюры, что живёт в городе Ханты-Мансийске. Я сейчас уйду, у меня в городе дела. Пусть твоя мама завтра приходит на пароход и спросит там Петрова Николай Ивановича, значит это меня. У меня для вас ещё небольшая посылка. Обязательно пусть приходит. Мы отплываем (пароход уходит) завтра вечером. Понял меня?

– Понял, понял, что я, маленький какой? Всё понял.

Он засмеялся и сказал:

– Обязательно всё расскажи маме. Ну ладно, большой, давай не забудь. Вот тебе конверт.

Вечером с работы пришла мама. Я всё рассказал ей про этого дядьку и отдал конверт, что он оставил. Когда она открыла конверт, то вытащила оттуда листок бумаги, весь исписанный, и много денег. Это мне так показалось, много денег. Она прочитала письмо и сначала долго молчала, а потом вдруг начала плакать. Да так горько, как будто её побили. Все мы: я, сестра и младший Петька собрались вокруг мамы и стали гладить её руки. Постепенно она перестала плакать, потом сказала:

– Сегодня нам надо лечь пораньше. Завтра мы с Володей (то есть со мной) утром рано пойдём на пароход, а ты, Галя, останешься с Петром, а то как бы не натворил что, если мы оставим его одного.

Утром мы были на пароходе. Мама нашла того дядьку. Они очень долго о чём-то говорили. Потом этот дядька передал маме какой-то свёрток, и мы ушли домой. Вечером пароход ушёл обратно в Тобольск.

На следующий день было воскресение. Мы все были дома. В это день мама всё делала как-то странно. Она то начинала что-то делать, не окончив, откладывала это дело и бралась за другое. Потом вдруг садилась и начинала читать письмо, которое привёз этот дядька, и начинала плакать. И так несколько раз, мы ничего не могли понять и спросить её, почему она плачет, тоже не решались.

У моей бабушки и дедушки было девятнадцать детей. Мама была восемнадцатая. Письмо из Ханты-

Мансийска пришло от самой старшей маминой сестры, тёти Нюры. На следующий день мама нам рассказала, что было в этом письме:

– Моя сестра, тётя Нюра, зовёт приезжать в Ханты-Мансийск жить. Не прямо в этот город, а в село Самарово. Там тоже есть большой рыбокомбинат и её муж дядя Гоша уже договорился о работе для мамы на этом комбинате, потому что она уже знает, как работать на этих комбинатах. В письме говорилось, что уже договорились, где мы будем жить первое время, где школа для нас с Галей.

Да, это не тундра, а хорошая тайга, да и полегче будет с продуктами. Тайга, если не лениться, то она прокормит нас.

Мама спросила нас, что мы думаем. Что нам решить, что ответить её сестре. Вот какая у нас была мама. Она нас маленьких спрашивала, как мы хотим поступить. Этот дядька с парохода, Петров Николай Иванович, сказал маме, чтобы мы собирались, и в следующий приход парохода он заберёт нас на пароход и высадит в Самарово. Он об этом сообщит тёте Нюре, когда будет пароход идти из Тобольска в Салехард, чтобы мамина сестра встречал его пароход, который придёт из Салехарда в Самарово.

Мы сидели в комнате все вместе и смотрели на нашу маму. И вдруг мама сказала:

– Давайте сделаем так. Каждый скажет, что он думает об этом, ехать нам или нет. Начнём с самого маленького человека. Давай, Петя, говори.

Петька сказал:

– А что я скажу? Я очень хочу прокатиться на пароходе, я ещё не ездил на нём, поэтому давайте поедем.

Все засмеялись.

– Да, это серьёзная причина, – сказала мама. – Теперь ты, Володя.

У нас мама – самая лучшая мама. Она нас никогда не называла Петька, Вовка, Галька. И с огромном уважением к моей маме сейчас об этом вспоминаю, когда сегодня я слышу от некоторых родителей их обращение к своим детям как-то Вовка, Петька, Галька. Для нашей мамы мы были Галя, Володя, Петя, а мы все к маме обращались всю жизнь только на вы. И я сказал: