Илья Рясной: Мутное время. Записки советского офицера

Начинаются контртеррористические мероприятия, перекрываются дороги. Мы с начальником угрозыска мобильного отряда усаживаемся в новенький БТР, принадлежащий ОМОНу Ингушетии. Начрозыска служил в армии мотострелком, потом много лет отдал Московскому ОМОНу. Он тут же усаживается за КПВТ – крупнокалиберный пулемёт, и начинает обводить стволом окрестности. Мы двигаемся по пути возможного отхода террористов.

Едем вдоль сплошной зелёнки – плотных лесных зарослей. Водитель БТР, у которого какое-то отчаянно-приподнятое настроение, как перед броском на вражеские окопы, сообщает:

– Бортом к зелёнке идём! Сейчас дадут из гранатомёта – и всем нам конец!

И улыбается радостно так.

– Ну, так у нас приказ, – заявляет начальник розыска, в прицел рассматривая окрестности.

– А я чего? Я не против! – с энтузиазмом сообщает водитель.

Никто по нам не лупит из «зелёнки». Тормозим, исследовав свой участок. Вскоре появляется СОБР.

Командир группы, оглядывая бесконечный лес, качает головой:

– В «зелёнку» со своими людьми соваться не имею права. По лесам спецназ ГРУ работает. Я просто людей своих положу, мы под это не заточены.

Да, в общем-то, мало кто верит, что машина с террористами где-то там, и ещё в пределах досягаемости. Но где-то должна она быть. Эта проклятая белая «девятка» как Летучий Голландец – предвестник смерти. Она уже не первый раз появляется на трассах Ингушетии. И всегда после неё остаются продырявленные борта машин и тела, тела, тела, изрешечённые пулями. И пропадает тоже как Летучий Голландец – без следа. Все наши планы «Перехват», перекрытие дорог ничего не дают. Эта проклятая машина растворяется как заколдованная. Сваливает по каким-то горным тропам или отстаивается в убежищах, чтобы снова выйти на охоту. По Республике катится непрекращающаяся волна террора.

И вот опять результата нет. «Девятка» растворилась. Летят в Москву шифротелеграммы, а оттуда приходят грозные погонялки: углубить, усилить, обеспечить контроль на дорогах, активизировать агентуру, перетряхнуть всю республику. Все это уже было не раз. А воз и ныне там.

У меня внутри какой-то холодный комок. Бывают в судьбе каждого человека развилки, когда один шаг кардинально меняет судьбу, решает, кому жить, а кому умереть. Если бы врач не затянул тогда с оформлением документов, мы наверняка поехали бы на этой «таблетке», и было бы на несколько бездыханных тел больше. Понятно, что расстрел был хорошо спланирован, и ждали именно эту машину.

Чекисты потом говорили, что якобы был заказ на московских полковников. Террористами ведь платят за работу с учётом званий и рода деятельности жертв. Дороже всего идут собровцы. Ну и полковники из оперативного Главка центрального аппарата, думаю, тоже недёшевы. А информация утекала вокруг нас, как из сорванного крана. Бандиты были прекрасно осведомлены, что творится в расположении моботряда – имелись там их глаза и уши, и я даже примерно представляю, в какой казарме они обитали. Но об этом позже…

Выживший оперативник сидит за столом. Его окружают сочувствующие сослуживцы. Эдик держится молодцом. Вообще, проявил он себя хорошо – не потерял голову, пытался даже стрелять вслед террористам. И, хотя вся логика событий была против него, он выжил.

Парню наливают водку. Впервые вижу, как человек механически поднимает руку и опрокидывает в себя стакан за стаканом. Вот уже и бутылка опустела. А он не пьянеет вообще. Совершенно трезвым голосом говорит:

– Пусть прокляты будут те, кто это сделал. Серёгу-то за что? Он никому ничего плохого в жизни не сделал! Ничего, время придёт, эти суки сторицей за всё ответят.

Ответили. Позже. По полной…

А началась вся наша ингушская эпопея за месяц до того проклятого расстрела. Когда мы ждали во Внуково рейса на Ингушетию. И слушали по телевизору сенсационную новость, которая отныне касалась каждого из нас.

Но обо всём по порядку…

Глава 2

Конец Басаева

В специально отведённом помещении аэропорта Внуково, похожем на пункт продажи валюты, мы разрядили и сдали табельные пистолеты, которые получим от экипажа самолёта уже по прибытии к месту назначения. И тут по телевизору сообщают – под Назранью от взрыва погиб один из самых одиозных чеченских полевых командиров Шамиль Басаев.

У меня возникло смешанное чувство. С одной стороны – вполне законное ликование. Такая вражина рассталась с этой землёй и понеслась в свой мусульманский ад! Но вместе с тем очевидно – в Ингушетии будет взрыв террористической активности – как раз к нашему прилёту туда. За Шамиля будут мстить, и мстить жестоко. Ведь именно Ингушетия являлась его опорой. Именно там он чувствовал себя как дома. И именно там год назад он устроил органам охраны правопорядка кровавую резню.