Гарольд Никольсон: Дипломатия

Некоторые германские дипломаты, в частности имевший в свое время большое влияние в германском министерстве иностранных дел Фридрих Гольштейн, были твердо убеждены, что Англия не может ни в коем случае преодолеть своих противоречий с Францией и Россией. На основе франко-английского и русско-английского соглашений дипломатии Англии удалось создать единый фронт Англии, Франции и России против Германии во время первой мировой войны. Это сильное орудие государственной политики сослужило Англии большую службу.

Одной из положительных сторон книги Никольсона является то, что она дает краткий исторический обзор форм и методов дипломатии, начиная с древних времен. Он говорит о доисторическом человеке. Он затрагивает времена Гомера.

Некоторый интерес представляет дипломатия индейских племен Америки. Богатый материал американского ученого Л. Моргана был использован Энгельсом в его работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Индейское племя ирокезов имело племенной совет, в круг ведения этого совета «входило регулирование отношений к другим племенам; он принимал и отправлял посольства, объявлял войну и заключал мир».

Особа посла считалась для индейских племен неприкосновенной, но все же во избежание «недоразумений» бывали случаи," когда индейцы отправляли посольство и в обмен получали тоже посольство, не для постоянных дипломатических сношений, а в качестве заложников.

Дипломатия индейских племен во враждебном окружении интересна тем, что во внутренней их жизни эти племена вызывали «восхищение всех белых, соприкасавшихся с неиспорченными индейцами, перед чувством собственного достоинства, прямодушием, силой характера и храбростью этих варваров», а в своих внешних отношениях они вынуждены были вести хитрую дипломатию и частые войны.

В античном мире не могли развиться постоянные дипломатические отношения между отдельными государствами, потому что эти государства не были устойчивы.

Римская империя стремилась к созданию единого мирового государства. Рим должен был считаться с наличием вокруг него отдельных племен и даже государств и постольку вынужден был заниматься в отношении их дипломатией, но, добиваясь подчинения их себе, не мог создать системы международной дипломатии с соответствующим аппаратом.

Это обстоятельство не прошло мимо внимания Никольсона. Он отмечает, что, достигнув могущества, Рим в своих взаимоотношениях с другими странами пользовался «скорее колониальными и административными приемами, чем дипломатическими».

Хотя римляне и старались проповедовать доктрину о «нерушимости контрактов» и о «святости договоров», но она ничем не связывала в отношениях к окружающим народам самих римлян.

Известный знаток истории Рима Моммзен пишет: «Римские наместники попирали международное право и надолго запятнали честь Рима своим неслыханным вероломством и предательством, самым наглым нарушением договоров и капитуляций, избиением безоружного населения и подстрекательством к убийству неприятельских полководцев».

В средние века в жестокой борьбе стали складываться в основном современные национальные государства. Только римская церковь еще являлась носительницей идеи единой мировой державы. Эта идея держалась долго, вплоть до XIX века, в Китае. Отчаянная, ни перед чем не останавливающаяся борьба стремившихся к самостоятельности феодальных властителей наделяла эту дипломатию чертами обмана, вероломства и безжалостного уничтожения противников.

Особого развития этого рода дипломатия достигла во взаимоотношениях между итальянскими городами-государствами, которые почти непрерывно вели между собой борьбу и постоянно пользовались дипломатией как средством в этой борьбе. На дипломатию этого времени оказывала влияние восточновизантийская дипломатия. По этому поводу Никольсон пишет:

«Дипломатия средних веков имела, главным образом, итальянский, точнее византийский, привкус. Этому наследию она обязана той плохой славой, которой она пользуется в современной Европе».

Дипломатия этой эпохи имела своего теоретика — Никколо Макиавелли (1469–1527 гг.).

Макиавелли говорит, что «разумный правитель не может и не должен быть верным данному слову, когда такая честность обращается против него и не существует больше причин, побудивших его дать обещание. Если бы люди были все хороши, такое правило было бы дурно, но так как они злы и не станут держать слово, данное тебе, то и тебе нечего блюсти слово, данное им».