Дмитрий Леонтьев - Дипломатия греха

Я спешил по залитым солнцем тротуарам. Спешил домой. В животе образовался небольшой водоворот, который закручивал желудок, и требовал обеда, завтрака, а заодно компенсации за вчерашний ужин. Хотя я и жил в двух кварталах от отдела, в котором работал, но вчерашняя кража у депутата надежно приковала меня ко «второму дому», заставив на сутки забыть о «первом». Теперь, когда воришки пойманы и им была прочитана лекция о старых опытных «домушниках», которые, в отличие от современной молодежи, смотрели, к кому лезут, я намеревался восполнить пробелы в моем рационе питания.

Я уже видел дверь своего подъезда, когда с верхних этажей дома, мимо которого я проходил, раздался вопль о помощи. На переходном балконе стояла женщина лет пятидесяти и отчаянно махала руками в сторону входа в подъезд. Желудок требовал ускорить шаг, а инстинкт опера угро, который большинство называют совестью, а меньшинство чувством долга, требовал блокировать двери. Инстинкты возобладали. Бросившись к подъезду, я опоздал на считанные секунды — двери распахнулись, на улицу выскочили двое молодых парней и бросились в сторону новостроек. Один из них, натолкнувшись на меня, неудачно повернулся боком, чем я и воспользовался, вложив в его челюсть все раздражение голодного человека. Парень охнул и растянулся на асфальте. Второму беглецу также не повезло: проходивший мимо мужчина быстро сориентировался в обстановке и удачной подножкой на время отбил у беглеца желание продолжать кросс. Точнее, желание осталось, пропали возможности, так как в отличие от моего, «крестника», растянувшегося на асфальте, этот со всего разбега врезался головой в стоящую у подъезда скамейку. Пока потерпевшая спускалась с этажа, вокруг нас собралась толпа зевак.

— Что случилось?

— Хулиганы ребятишек бьют.

— Да нет, воров задержали.

— Нет-нет, говорю вам, я сама видела…

Гудение толпы стало меня раздражать, я вынул из кармана удостоверение и помахал им в воздухе:

— Я — офицер уголовного розыска старший лейтенант Куницын. Только что на ваших глазах были задержаны преступники. Просьба не расходиться. Мне нужно записать данные свидетелей, которые пройдут со мной в отдел для протоколирования показаний.

Рой голосов стал стихать. Я подождал, пока толпа растечется по улочкам и домам, достал из кармана наручники и защелкнул их на запястьях, лежащих на земле парней, сковывая их попарно.

— Моя помощь вам потребуется? — спросил мужчина, сбивший на землю второго преступника. Он был единственный, кто не поддался на мою хитрость в стиле Остапа Бендера.

— Да, благодарю вас. Буду весьма признателен, если вы возьмете на себя труд позвонить в территориальный отдел милиции, сообщить дежурному о задержании и попросить его выслать машину.

Я продиктовал телефон отдела, мужчина кивнул и направился к автомату, расположенному на углу дома. Потерпевшая, наконец, спустилась вниз и, заливаясь слезами, принялась рассказывать, как она…

— … Шла, даже не думала ничего такого… Магазин недалеко.

Продукты вот купила. Кто бы знал… Я только по телевизору и видела… Они в одном лифте со мной ехали. До этого в магазине стояли. Я говорю: «Мне на десятый этаж», а этот, высокий, отвечает: «Нам выше». Потом на кнопку нажали, лифт остановился… А высокий — он заводила — кричит: «Давай, деньги и серьги!» Матом все, матом… Я им всё отдала… Серьги, деньги, кулон, цепочку, кольца… Даже часы… Все, все забрали!

Изображая на лице сочувствие и глубокое внимание, мысленно я представлял дымящиеся сосиски с кетчупом, малосольные огурчики, кусочки сервелата, ярко-зеленый лучок, картошечку с маслом… Видение было столь явственным и реальным, что огорчение на моем лице было искренним и неподдельным. Ободренная столь глубоким принятием ее беды, женщина успокоилась и даже, стесняясь, поцеловала меня в небритую щеку, преданно глядя на меня заверяя, что такого энтузиазма и такого мужества она без признательности не оставит. Что она до «всего моего начальства дойдет», что она «добьется для меня благодарности или премии», что она…