А тут они и даром не нужны, как говорится, лишними только будут: тут она и сама, или кто-то из её ближайшего окружения управятся со своим хозяйством. Потому что тут и делать-то ничего не надо будет. Сиди себе только, чаи распивай – и смотри с балкона или в окно, не ленись, примечай заинтересованным взглядом все наличествующие недостатки и упущения. Никто и ничто не скроется от тебя: всё будет соблюдено и учтено в лучшем виде…
«…Послушай, Гришенька, друг любезный и дорогой, – покусывая розовые губки в задумчивости, мечтательно обратилась она (по легенде) к сопровождавшему её красавцу и великану Орлову, второму своему советчику-фавориту, которых потом будет у неё без счёта, больше чем волос на голове. – А ни построить ли нам здесь небольшой домик в два или три этажа – для забав-пикников, для охоты?… Вот уж где был бы нам с тобою простор и комфорт, майн герц, где нагулялись бы и налюбились вволю…»
Стоявший рядом Орлов, вероятно, замер от неожиданности, соображая в уме, какие выгоды для себя можно было бы выжать из этой Высочайшей затеи. За строительством новой усадьбы для императрицы сразу же увиделись ему огромные, не ограниченные никем и ничем кредиты и соответствующие масштабу стройки барыши, до которых Григорий Григорьевич, как известно, был большой охотник.
«…Воля ваша, матушка, – лукаво пожав плечами, тихо сказал тогда он, хитро улыбнувшись чему-то. – Приказывайте – построим».
А сам про себя подумал, наверное: «Нам, гвардейцам, ведь всё равно: что ломать, что строить – лишь бы к рукам прилипало…»
Сказано – сделано. Тут же на привале, будто бы, был подписан Высочайший указ о закладке нового екатерининского дворца с прилегающей к нему деревней, который (указ) со-проводился очередным лихим кутежом с поцелуями, песнями и плясками под гитару. После чего подгулявшую Катеньку стали всем мiром запихивать в карету.
Легенда гласит, что, залезая, она об подножку споткнулась неловко и обронила при этом свой царственный веер, который, на землю упав, так интересно раскрылся, что его перьевые лучи дружно разбежались в сторону предполагаемого на том берегу поселения, будто бы улицы таким образом обозначив, что в будущем должны образоваться в нём.
«Посмотрите! посмотрите! люди! – закричала хмельная императрица, медовухою дармовой опившаяся, обожравшаяся питательной русской снедью, душистыми блинами с икрой и всем остальным, – посмотрите на мой веер все! О, майн гот! это судьба! Вот вам и план, господа, будущей застройки… Слышишь, Гриша?! слышишь?! – стала щепать она за ляжки и за бока усевшегося рядом с ней фаворита, на валявшийся веер показывая, который ещё не успели поднять. – Вот так и построишь наше с тобою гнёздышко, именно так! Это – непременное моё условие…»
Так и построили новую усадьбу для Екатерины: на крутом отвесном берегу дотоле мало кому известной в России речки Уперты, на месте развалившейся Богородицкой крепости со временем возвели величественный двухэтажный дворец на высоком цокольном этаже, украшенный лёгким бельведером и смотровой площадкой на крыше. Западный фасад дворца в центре был отмечен полукруглым выступом, определившим овальные центральные залы здания. Восточный же тыльный и плоский фасад с массивной входной дверью украшал портик из четырёх тосканских колонн, поддерживавших балкон второго этажа, для отдыха предназначенный, для чаепития. В усадебный комплекс входили также возвышавшаяся позади здания башня-колокольня с шикарными въездными воротами и Казанская церковь, расположенная сразу же за кирпичной дворцовой оградой и выполненная, как и сам дворец, в стиле раннего классицизма.
Всё это проектировалось и сооружалось тогда только ещё начинающим столичным архитектором Иваном Егоровичем Старовым (1744-1808) , летом 1773 года заложившим первый камень в основание Богородицкой усадьбы. Речку перед дворцом, по его же плану, решено было перегородить плотиною, предварительно расширив русло в заранее определённом месте. В результате чего образовался приличных размеров пруд под окнами возводимого екатерининского особняка, в котором белокаменный красавец-дворец отсвечивался как в зеркале по утрам и вечерам, при восходе и закате солнечном, как бы удваиваясь, увеличиваясь в размерах в эти чарующие моменты и являя с противоположного пологого берега картину прямо-таки чудесную, сказочную.
Но построить дворец было лишь половиной дела. Для хорошей усадьбы и дорогая “оправа” требовалась – сиречь величественный и благоухающий парк, который, с одной стороны, не уступал бы лучшим паркам Европы, Москвы и Петербурга: это было обязательное условие! – и, одновременно, подчёркивал бы и удесятерял красоту самого дворца, придавал ей особенный колорит и ни с чем не сравнимую прелесть.
Читать дальше