Герман Кричевский - Всего понемногу

Вот такой у меня получился невеселый текст, но ведь война – это не только праздник Победы, но и страшная боль о многих и многих погибших на войне и вокруг войны. Я страстно желаю избежать каких-либо несправедливых войн, особенно на нашей земле и по соседству.

Перед вами старая фотография, на которой три мальчика-подростка. Один из них – это я, мне тринадцать лет, а на обороте фото дата – 9 мая 1945 год. Я учусь в пятом классе 310-й московской школы. В еще военную Москву я вернулся полтора года назад после четырехлетней эвакуации с мамой и братом по многим городам необъятного СССР.

Попытаюсь вспомнить мое 9 Мая 1945 года… Это было семьдесят пять лет тому назад, сейчас мне восемьдесят восьмой год. Проверим память на присутствие старческого слабоумия (самоирония).

Многое стерлось из памяти, но кое-что постараюсь припомнить. Не помню имена двух пацанов на фотке, но помню, что мы все жили в доме 3 по переулку Стопани рядом с Чистыми прудами (тогда переулок был назван в честь большевика Александра Стопани, сейчас в Москве это Огородный переулок). Не помню, кто и при каких обстоятельствах нас сфоткал и даже проявил, напечатал и подарил фото. В то время фотоаппараты были редкостью. У меня появился фотоаппарат только в 1952 года, когда я был студентом 2-го курса. Этот фотоаппарат был кормильцем моей молодой семьи. Я писал об этом в моей книге воспоминаний.

На фото все три мальчика опрятно и по тому времени нарядно одеты. Я в костюмчике. Вот про костюмчик я помню хорошо. В школе регулярно выдавали талоны на обувь и носильную одежду для школьников. По этим талонам можно было недорого купить (отовариться), что было в наличии. Мы с мамой выбрали костюмчик черного цвета, который мне выдавали по праздникам. Это был мой первый костюм. Второй я приобрел аж лет в тридцать.

Теперь ясно, что костюмчик я надел не с утра, потому что долгожданную новость я узнал, когда вышел гулять на улицу в затрапезной одежде. На улице было много взрослых и детей. Все были возбуждены, а многие взрослые слегка навеселе. Взрослые обнимались, целовались. Громко кричали: «Конец войне!». Никто не кричал: «Победа!» Что победа очень близка, все стали уверены, когда наши войска вошли на территорию восточноевропейских стран. Победу ждали каждый день, и чуть ли не каждый день был салют. Взяли маленький город – маленький салют, большой город – большой салют. А вот конец войны взрослые воспринимали КАК СИМВОЛ, КАК ОКОНЧАНИЕ ЭПОХИ СМЕРТИ, КАЛЕК, ГОЛОДА И РАЗРУХИ. Все ждали возвращения солдат и командиров с фронта.

Советские люди узнали об окончании войны 9 мая, а весь мир на целые сутки раньше. Но об этом нам стало известно через многие годы. Зачем наш вождь оттянул радость советского народа на целые сутки? Видимо, в этом была какая-то большая политика по отношению к нашим союзникам.

Война закончилась, и я побежал домой и сообщил маме и папе эту радостную весть. Родители плакали, обнимались, мы с братом просто по-детски громко радовались… Мама вынула из шкафа выходной костюмчик и попросила его надеть. Отец тоже надел выходной костюм с орденом Красной Звезды и медалями и куда-то отправился. Я вновь убежал на улицу, где проводил большую часть времени после школы.

Там уже кучковались пацаны разного возраста. Посовещавшись, мы решили двинуться на Красную площадь. Туда уже собралась идти вся Москва от мала до велика. Мы, ребятня, часто ходили к Кремлю, на Красную площадь, на улицу Горького. Это занимало пехом не более получаса. Выходишь проходными дворами на улицу Кирова (Мясницкую), проходишь площадь Дзержинского (а как сейчас?) и вниз до улицы Горького, поворачиваешь налево, минуешь Исторический музей, музей Ленина, и ты на Красной площади. Никакой охраны, гуляй, сколько хочешь, хоть всю ночь.

Часам к двенадцати по полудню к Красной площади направилась вся Москва. Самостийная, самоорганизованная демонстрация. По дороге все взрослые громко разговаривали, шутили, целовались, обнимались. Мы тоже подстраивались под это настроение. Только что не целовались. Ведь мы учились раздельно от девочек, и поцелуи пришли к нам гораздо позже.

Целых пять лет мы не видели взрослых такими счастливыми. До этого они почти всегда были сумрачны, озабочены. Это был их и, конечно, наш день, в который никто не думал, что следующие будут по своему, но тоже нелегкими.