Владимир Ноллетов - Понемногу о многом

© Владимир Ноллетов, 2022

ISBN 978-5-0056-4061-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как много русских поэтов умерло не своей смертью! Грибоедов растерзан религиозными фанатиками в Тегеране. Рылеев повешен как один из руководителей восстания декабристов. Пушкин убит на дуэли. Лермонтов убит на дуэли. Гумилев расстрелян как участник контрреволюционного заговора. Есенин повесился. Маяковский застрелился. Цветаева повесилась. Мандельштам погиб в лагере. Клюев, Клычков, Орешин, Олейников, Корнилов, Васильев расстреляны в годы сталинских репрессий. Рубцов задушен своей невестой. Хорошо еще, что поэты не убивали друг друга. А ведь и это могло случиться. Была же дуэль Кюхельбекера с Пушкиным. Из-за пушкинской строки «И кюхельбекерно, и тошно». Кюхельбекер промахнулся, Пушкин стрелять не стал. Была дуэль Гумилева с Волошиным. Из-за поэтессы Черубины де Габриак. У Гумилева был промах, у Волошина – осечка.

Как это объяснить? Почему поэты – понятно. Они мечтательнее, впечатлительнее, иррациональнее других людей. Значит – уязвимее. Но почему именно русские поэты? Нет ни одной другой страны, где бы столько поэтов умерло насильственной смертью. В России, пожалуй, погибло известных поэтов больше, чем во всех европейских странах, вместе взятых. Здесь две причины. Первая причина – политическая. Половину перечисленных поэтов уничтожили в двадцатые и тридцатые годы как контрреволюционеров. Преследования властей довели до самоубийства Цветаеву. Вторая причина – психологическая. Душа поэта иррациональна. Русская душа иррациональна. Душа русского поэта иррациональна вдвойне.

Достоевский и Толстой… Никто не прославил так русскую литературу, как они. Никто не прославил так русскую культуру, как Чайковский и они. Многие известные зарубежные писатели двадцатого века отзывались о них с восхищением и преклонением, признавали их огромное влияние на свое творчество. Английский романист Сноу говорил, что современные писатели могут лишь играть у ног таких гигантов, как Толстой и Достоевский.

И вот что удивительно. Эти два соотечественника и современника не были знакомы. Хотя общались почти со всеми видными русскими литераторами. Оба вели обширную переписку. Но друг другу не написали ни строчки. Не были знакомы, хотя испытывали к творчеству и личности друг друга постоянный, неутолимый интерес. Не могли не испытывать: оба, несомненно, чувствовали, что только они равны друг другу. Не были знакомы, хотя хотели познакомиться! Не поспособствовало их встрече и то, что у них был общий близкий знакомый – критик и философ Николай Страхов.

Сначала просто не представлялся случай. В 1855 году Толстой, молодой писатель, заставивший всех говорить о себе после выхода в свет «Детства», приезжает в Петербург, город, в котором жил Достоевский. Знакомится с Тургеневым, с Некрасовым. Но Достоевского здесь нет, он – в ссылке, после нескольких лет каторги. Когда Достоевский возвращается, наконец, в Петербург, Толстой – почти постоянно или в Ясной Поляне, или в Москве.

Но их заочный взаимный интерес растет. Сильнейшее впечатление произвел на Достоевского роман «Война и мир». Прочитав его, он постоянно думал о Толстом. Тогда, видимо, и возникло у него желание увидеть Толстого, желание, которому так и не суждено было сбыться.

А Толстой записал в дневнике, что читал «Униженных и оскорбленных» и умилялся.

В 1877 году Страхов, сообщая Толстому об успехе «Анны Карениной» в Петербурге, пишет: «Достоевский машет руками и называет вас богом искусства». Достоевский в своем «Дневнике писателя» помещает статью, посвященную этому роману. В ней можно встретить: «необыкновенной высоты художник», «гениальная сцена», «гениально». В заключение он пишет: «Такие люди, как автор Анны Карениной, – суть учители общества, а мы лишь ученики их». Впрочем, с чем-то он и не согласен.

Надо сказать, что они (особенно Толстой) высказывали немало критических замечаний о творчестве и мировоззрении друг друга. Судя по всему, Достоевский больше ценил Толстого как художника, чем как мыслителя, а Толстой – наоборот. Очень не нравился Толстому язык, каким писал Достоевский. Горький в своей книге о Толстом вспоминает: «О Достоевском он говорил неохотно, натужно, что-то обходя, что-то преодолевая».