Ирене Крекер - Встреча двух миров. Begegnung zweier Welten

А младший сын, которого мы привезли в Германию в трёхлетнем возрасте, так и остался человеком, не до конца понимающим нас, своих родителей, когда мы разговариваем на русском, что порой затрудняет процесс общения. Прошли и эти годы полные забот и тревог. Сейчас он – программист, имеет постоянное место работы на одной из известных фирм, но имел бы больше возможностей профессионального роста, если бы в совершенстве владел знаниями русского языка. Да, он может сейчас читать в подлиннике Гёте и Шиллера, о чём я мечтала в своё время, но не может прочесть ни одного слова из мною написанных на русском языке дневников жизни, книг, в которые я вложила частичку души, своё понимание счастья и других важных вопросов бытия. Сын внимательно слушает мои рассказы о литературных героях, мысли и чувства их вызывают у него сопереживание. Он может дать дельный совет, направить мысль мамы-автора. Но когда я понимаю, что мои книги в оригинале, вероятно, он никогда не прочтёт, руки опускаются. Это – трагедия, когда дети не могут понять, из-за незнания и неумения различать тонкости языка, самых близких людей. Не знаю, как теперь убедить сына в том, что русский язык богат и красив, и имеет тысячи разнообразных оттенков для выражения одних и тех же чувств, описания природы и мелодии звуков.

В настоящее время работаю над созданием родословной. Могу это сделать только на русском языке. Вы бы видели удивлённый, но беспомощный взгляд сына, когда я ему рассказываю о своих находках и открытиях. Он проявляет интерес к услышанному, но сможет ли когда-нибудь продолжить дело, начатое матерью? Не знаю. А так хотелось бы! Но, может быть, ещё не всё потеряно, и в какой-то момент сын захочет заполнить эту душевную нишу и начнёт самостоятельное изучение языка страны, в которой он родился…

Всё возвращается на круги своя: я тоже вернулась к пониманию того, что не надо предавать идеалы молодости, не надо приспосабливаться к обывателям, которые пытаются унизить неоднократным напоминанием о том, что мы должны забыть прошлое. Ох, как хочется верить, что через десятилетия никто не скажет в адрес наших правнуков: «Ах, вы из этого дома, в котором живут аусзидлеры?».

На фото: Райнольд Бейдель

пишет мой любимый поэт Игорь Доминич. Его мечта сбылась в доме моих новых знакомых – Райнольда и Берты Бейдель, проживающих в городе Хербольцхайм в земле Баден-Вюртемберг на юге Германии. После нескольких встреч с ними, мне нетрудно было понять, что в их доме всегда звучит музыка и в нём давно поселилось счастье.

Есть люди, встречи с которыми не забываются. Они оставляют след в памяти, учат взаимопониманию, дают заряд на дальнейшую жизнь. Бывает так, что ходишь с людьми по одним и тем же улицам, встречаешься в одних и тех же зданиях, гуляешь по одним и тем же дорожкам среди виноградников, расположенных на холмах, и не можешь себе даже представить, что это твои земляки, приехавшие, как и ты, четверть века назад на свою историческую родину из бывшего Советского Союза. С такими людьми, семьёй Берты и Райнольда Бейдель, я познакомилась недавно в интернете на сайте «Одноклассники», хотя проживаю рядом с ними уже два десятилетия.

В один из февральских вечеров 2018-го года мы встретились впервые семьями в доме земляков за щедро накрытым столом с целью – узнать друг друга получше.

– Райнольд, – обратилась я к хозяину дома, – из каких мест бывшего Союза приехала ваша семья в Германию?

– Мы приехали из посёлка Жезкент, который находится в северной части Семипалатинской области на границе с Алтайским краем. В 1991-ом году ступили на немецкую землю в Брамше. Мать, братья, сёстры переехали позже – летом 1993-го года.

– Расскажите немного о Ваших родителях. Как они оказались в Семипалатинской области?

– Мои исторические корни ведут в Германию, в землю Гессен, откуда предки по приглашению Екатерины II переселились в Поволжье, в местечко Гуссенбах. Поколения сменяли друг друга, обрабатывали земли, дробились. Но в конце девятнадцатого века встал вопрос нехватки земли. В 1893 году была проведена земельная реформа, в результате которой можно было получить в льготное пользование наделы необжитых земель в Сибири и приграничных районах тогда ещё диких степей киргизо-кайсаков (Казахстан). В 1906—1909 годах после второй земельной реформы, называемой Столыпинской, началось туда массовое переселение крестьян-переселенцев, в их числе и немцев-колонистов. Среди них были мой дед Егор Бейдель и его жена Анна-Елизабетт (в девичестве Кехтер). Там, в немецком поселении Орловка, и родился у них сын – мой отец Иоганн. Во время Второй мировой войны он был призван в трудармию в Нижний Тагил. Вернулся к семье только в 1947-ом году, и сразу был взят на комендатурский учёт. Так и прожил он безвыездно в Орловке всю свою жизнь: сначала насильственно, потом по привычке. Там и умер в 1979-ом году. У моей матери, Берты Бейдель, в девичестве Цорн, – своя история.