Владимир Гайсинский - Путь в никуда

Уже больше года Сашка не поддерживал связь с Диной, а та в каждом письме спрашивала о нем. Мать, боясь запрета, отвечала, что с Сашкой все нормально, что живет полноценной жизнью и радуется своим успехам и успехам своих товарищей. Почти ежедневно Сашку навещал Давид, его юмор и оптимизм давали глоток надежды, и после его ухода в Сашке укреплялась вера в завтрашний день. Мать сообщила, что Дина с родителями должны приехать в Израиль, и тогда Сашка решился: «Я должен ее увидеть и поговорить с ней». Он попросил Давида встретить Дину и привести ее к нему.

И вот наступил тот день, когда Давид встретил Дину с родителями в аэропорту, все радовались, размахивая израильскими флажками и были счастливы, ведь вернулись на Родину. Давид тоже улыбался, но глаза его были грустны, и Дина поняла, что произошло что-то ужасное. Она прямо спросила: «Что случилось с Сашкой, он болен?» – и Давид, не в силах больше обманывать ее, ответил: «Все гораздо хуже, он умирает и просил меня привезти тебя к нему».

Прямо из аэропорта они поехали к нему, Сашка сидел в кресле-каталке худой, почти ослепший и глухой, она подбежала, схватила Сашкину руку и прижалась к ней губами: «Сашенька, милый, родной, я приехала к тебе, и мы будем всегда вместе, ведь я люблю тебя», – зашептала она, и из глаз ее бежали слезы, Давид взглянул на друга и увидел, как на его тоже почти девичьих ресницах застыли слезы. Этот сильный человек с несгибаемой волей тоже плакал, плакал от радости, что она здесь, что она рядом, что несмотря ни на что любит его. Потом Дина рассказывала, как они уезжали, как Мокей помогал, как прощалась с Ташкентом, где она родилась и росла, как в городе растет ненависть ко всем, как ждут погромов, и еще долго и обо всем. Сашка, который почти ничего не слышал, делал вид, что внимательно ее слушает, что понимает то, о чем она говорит, а сам все смотрел и смотрел на нее и Давида, мысленно прощаясь с ними, потом он протянул иссохшую руку к Давиду и, взяв его руку, вложил в нее руку Дины. «Помоги ей», – прочитал по губам он.

В тот год зима в Израиле была дождливая и сырая, часто дули холодные ветры. Хоронили Сашку на военном кладбище, казалось, что половина населения города пришла с ним проститься, военные прощались с боевым товарищем, гражданские с веселым и жизнерадостным парнем, замечательным другом и сокурсником по институту, женщины и девушки плакали, ребята отворачивались молча, стряхивая скупую слезу, был военный салют, Дина рыдала на плече у Давида. Потом была Шива (семь дней траура по усопшему), и Дина с Давидом почти каждый день были с родителями Сашки, всячески стараясь помочь и приободрить их. А потом началась обычная жизнь, изучение языка, поиски работы, обустройство жилья и прочее, прочее.

Джура неслучайно оказался на кладбище, здесь у него была назначена встреча с одним из представителей организации «Баракат». Эта организация была запрещена в Узбекистане за радикализм в исламе, поэтому встреча и была законспирирована. Водительузбек и его помощник должны были привезти на грузовике мрамор для кладбищенской плиты, а заказчик должен был подъехать для оплаты заказа. Помощником водителя и был Джура, но поскольку заказчик задерживался, он решил навестить собственную могилу, где и встретил Дину, услышав ее слова.

Ненависть и злость кипели в душе Джуры, когда он вернулся к машине, здесь его уже поджидал заказчик, человек вполне европейской внешности. Они отошли в сторону и начали разговор, шофер тем временем страховал их от возможной слежки. «На каком языке предпочитаете разговаривать? Английский, тюркский, фарси, а может быть, русский?» – задал вопрос заказчик, остановились на фарси, дабы не привлекать ненужного внимания, во-первых, с мусульманином говорят на непонятном не только русским, но и узбекам языке, во-вторых, кто его знает, этого европейца, что так ловко лопочет на фарси, может, у него кроме языка и нет ничего от истинного мусульманина. Когда Джура сообщил, что привез привет о самого Ибрагим-хана, лицо собеседника расплылось в улыбке: «Знаешь, он ведь мой брат, так ты служишь у него? Это очень, очень почетно, он знаток Корана и бесстрашный борец за истинную веру». – «Брат, говоришь, а совсем на него не похож. Я бы даже сказал, что похож на европейца». – «А это так и есть, у нас ведь один отец, а матери разные, его мать была старшей женой, и она из Ирака, а моя – его третья жена, чистокровная ирландка, так что ничего удивительного нет, что мы непохожи. Нас ведь у отца семеро, и почти всех, кроме двух младших раскидало по свету. Один живет в Америке, один на Кавказе, я вот здесь, а один в Таджикистане. Отец наш из Саудовской Аравии, но все мы слуги и воины великого Аллаха и несем его учение правоверным мусульманам. У отца есть деньги, которые он получает от своих нефтеносных участков, но что деньги, если необходимо решить главную задачу – объединение всех правоверных мусульман во всемирную исламскую империю. Ты, я вижу, тоже не очень похож на афганца, хоть и неплохо говоришь на фарси, расскажи мне, кто ты?»