В. Карданов - Иркутское городское Иерусалимское кладбище

В Иркутске находятся два кладбища. На главном кладбище, на взгорье, за городом определено место, предназначенное для захоронения тел умерших католиков в этой столице Сибири. Это небольшое католическое кладбище огорожено благодаря хлопотам настоящего иркутского пробоща (приходского священника) кс. Швермицкого, содержится в порядке и является местом упокоения людей, которые умерли в изгнании, с сердцем, дрожащим от тоски по Родине, с надеждой на ее Воскресение!

***

Те же, которые умерли в кандалах Иркутской тюрьмы, как Ольшевский, были похоронены на тюремном кладбище, расположенном за речкой Ушаковкой, которая под Иркутском впадает в Ангару. Таким образом, на двух иркутских кладбищах находятся польские могилы. Эти люди, с лицом, обращенным к Польше, что покоятся в них, заслужили посмертное воспоминание. Это воспоминание не будет безразличным для мрачной истории польской неволи.

Начинаем странствие между могилами от зеленеющей могилы Янишевского.

Ludwik Janiszewski родился в 1778г., в Варшаве, у отца Игнация, секретаря большой коронной печати и секретаря короля. Его родители, как сам он о них говорил, были скромными, набожными, ласковыми и милосердными и представляли союз как бы одной воли, одного тела и души. Сына воспитывали набожным, развивая его сердце и разум. После нескольких лет домашнего воспитания он был отдан в бурсу (духовную семинарию) ордена пийяров на Zoliborzu, где, не имея никаких больших природных способностей, учась с пользой для себя, готовился он стать хорошим гражданином родины.

«Если бы мне, говорил он сам о себе в своих воспоминаниях, не учась с детства, чувствовать и восстановить в памяти, что является красотой и добром – быть может искал сегодня только материальной пользы, и смеялся бы над внутренним счастьем; может бы оказался безразличным к судьбе Родины и людей, и стал помощью преступникам и негодяям; может бы предпочел утопать в достатке и роскоши, прежде чем утратить до последнего всяческое земное добро; может быть предпочел быть подлым и почитаем подлыми, не радоваться внутреннему достоинству и уважать только самого себя».

Добрые родители, призывает этот старец над своей изгнаннической могилой, прививайте веру, добродетель и ласковость в детках ваших с самого раннего детства, – разочарованных или сбившихся в пути, возвращайте к истокам своим. Память их самых младших минут не исчезнет у них никогда, в ней найдут они оборонительный щит против заряда безнравственности или в горькой судьбе, в ней найдут спасительный корабль в бурях и штормах этого света! Добрые родители, хотите вы счастья, добродетели, чести и славы в дорогих плодах крови своей. Поправляйте их добросовестно в этой стойкости сердец, которая сама сохраняет их и удерживает: поправляйте их в этой бессмертной любви величия и добродетели, которая будет их возвышать назло унижениям судьбы, подкреплять в нужде и голоде, утешать во всяческих печалях. Янишевский так отзывается об обучении пийяров: «Имея в большой заботе религию и обычаи, главным их стремлением было воспитать из молодежи благородных сынов Отчизны, внушая им чувства, какие может потребовать тогдашнее и будущее положение страны. Без сомнения, что едва один из ста их учеников в рядах добрых граждан не принимается в расчет. В результате такого метода, все похвальные умения, механизм и другие наклонности не могли быть достаточно развитыми; так как где воспитывали защитников родины и ее прав, где верх самоотверженности, пренебрежение личными интересами и собственной выгоды прививались, где гражданские добродетели и всяческие благородные чувства были главным предметом, а единственной наукой была душа, там достаточно небольшое число магистров и профессоров могло возникнуть.

Потребность молодежи знать и учиться всему. Человек, живущий в просвещенном мире, обязан быть сведущим во всем; ведь различие быть сведущим основательно и в более общем представлении о какой-то вещи, а знать ее во всех оттенках и пространно, значит когда-то иметь хлеб с этого. Таких вот умений, для куска хлеба, легче добивался тот, чья собственная охота, склонность и прирожденная способность, привязывали его к ним. Следовательно, это было достаточно понятно всем и всякому, как душой, так и телом».

Не могу удержаться от цитаты из воспоминаний Янишевского, описывающей сейм (собрание) в пийярской школе, которая отлично характеризует душу того времени и это дополняет заслугу национальной педагогики.