Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

— На одной из машин было написано что-то вроде «Нет фашизму». Эти мужчины в масках немного понаблюдали, чем все занимаются, и, кажется, пытались выведать, что нам удалось снять. И вот вдруг они начали избивать журналистов, жестоко и целенаправленно. Мой оператор потерял пять зубов. Я стояла там будто парализованная, но меня спас греческий журналист Костас Онисенко. Он втолкнул меня в нашу машину.

— Мы ехали как можно быстрее. И мы позвонили нашему другому водителю и предупредили его, чтобы он не возвращался туда, а попытался спрятаться где-то в Севастополе. Поскольку была еще одна проблема: блокпосты на выездах из Севастополя. Там стояли казаки и обычные работники автоинспекции, а также самые разнообразные странные люди. Сепаратисты, я имею в виду. Во всяком случае, мы поехали, но через несколько минут мы заметили, что кто-то за нами едет следом. Мы пытались оторваться, но не сумели.

Был поздний вечер, и было темно. В безлюдном месте преследователи догнали машину телевизионной команды, одна машина перегородила дорогу, и выскочили люди в масках.

— У меня была видеокамера на груди. Один из мужчин резко открыл дверцу, потянул к себе камеру и начал крушить ее об автомобиль. Он бил, пока не остались одни обломки. Мы кричали водителю, чтобы он трогался, и нам удалось проехать еще немного. Все время звонил мой телефон. Мне до этого удалось дозвониться до журналистки из канала ATR, рассказать, что нас нападают, и предупредить ее, чтобы они не посылали туда своих журналистов.

Журналистка из крымскотатарского канала ATR в свою очередь предупредила других коллег о нападении на журналистов, и теперь на Елену Механик охотится также редактор популярной программы актуальных событий на украинском телевидении, чтобы она приняла участие в прямом эфире. Руководителю программы Шустеру всегда удается собрать самых актуальных лиц в своей передаче, и именно сейчас новый глава Крыма Сергей Аксенов на прямой связи из Симферополя. Он только что объяснил всей Украине, что в Крыму все спокойно — и в то же время начинает поступать информация о насильственном нападении на журналистов там, возле украинской военной базы, которую штурмуют.

— Я кричу в телефон, что не могу принять участие ни в каком прямом эфире, что кто-то преследует нас, что они отрезали дорогу, и это может закончиться ужасно. Именно тогда я вижу, что автомашины остановились возле нас, так что я заканчиваю разговор и выключаю звук в телефоне. Я запихиваю его за пазуху, а вместе с ним маленькую камеру. Те мужчины выходят из своих машин и начинают бить по нашему автомобилю палками. Они бьют изо всех сил, я чувствую, как машина будто коробится при каждом ударе. Я понимаю, что сейчас случится что-то ужасное.

Напавшие резко открывают дверцу автомобиля и вытягивают мужчин, только Елена Механик продолжает оставаться на заднем сиденье. Она не решается больше выглядывать наружу, она главным образом вперяет взгляд вниз, но слышит, что начинают бить коллег. В то же время телефон вибрирует за пазухой.

— Мне надо было бы выключить его целиком, а не только звук. Теперь каждый пытается дозвониться ко мне, потому что меня упоминали в программе Савика Шустера. И моя мать, сидевшая перед телевизором в Симферополе с моей дочерью, вся в истерике, потому что как-то неправильно поняла то, что было сказано об отрезанной дороге. А я очень боюсь, что эти люди в масках услышат вибрирование телефона, поэтому держу руку на груди и делаю вид, что закашлялась.

Когда Елена Механик тайком выглядывает наружу, она видит, что греческий журналист Костас Онисенко лежит на земле и истекает кровью. Напавшие все еще бьют других и все время кричат, чтобы украинские журналисты никогда не возвращались в Севастополь.

— Потом они начали собирать наши вещи, все наше оборудование. Меня не трогали, но взяли мою сумочку, высыпали содержимое и забрали все: все карты памяти и SIM-карты, и USB-флешки. Но самое важное я сняла миниатюрной камерой, которую спрятала за пазухой. Я сидела там, на заднем сиденье, вытаращив глаза, они копаются в моем кошельке, тычут им мне в лицо и спрашивают, почему там так много карт. Достаточно идиотские вопросы. На украинских военных базах, которые мы посещали, солдаты подарили мне форменные нарукавные знаки. Когда они находят знаки, то это как будто показали красный флаг быку, они начинают орать, как сумасшедшие. Затем они находят мой внутренний паспорт с регистрацией в Крыму. Теперь мы знаем, где ты живешь, — говорят они и начинают разглагольствовать о том, что могут сделать с членами моей семьи.