Алексан Аракелян - Грузия – это праздник

– Извините, товарищ капитан, но с утра стою и не могу набрать себе на завтрак, все проезжают и показывают на погоны.

Я не хотел писать о милиции, потому что они ничего не имели общего с тогдашней Грузией и тем более с грузинами.

Писать о милиции и не писать о ворах было бы неправильно, мы с ними столкнулись у Эки. Мы приехали из Еревана. У нас были деньги и мы сразу заехали к Эке. Машину поставили напротив балкона в тень, потому что хотели отдать немного денег и поехать домой. У Эки была Дали. Перед ними стояла бутылка шампанского, а в руках Дали была гитара, когда мы зашли, она стала петь романс «Не уходи», мы как-то втянулись и стали подпевать ей. Это длилось три минуты, может, пять, но когда мы спустились, то увидели, что машина стояла на камнях, у нее не было четырех колес, в баке торчал шланг, потому что, забрав колеса и руль, они не видели смысла, чтобы оставить бензин. Внутри остались только кресла. Данное действие с их стороны показало высокий профессионализм, и еще то, что Грузия, имея таких профессионалов, может спокойно участвовать в формуле 1.

Ночью свет по районам давали на два часа. Сначала слышался гул радости, как от землетрясения, а потом появлялся свет. И мы тоже кричали. Спальные районы в Глдани были большие. Они разделялись широкой аллеей, которая заканчивалась у метро. От метро шел трамвай вокруг аллеи. Хозяин трамвая поставил на трамвай мотор от грузовика и он ходил вокруг аллеи, раскидывая народ по сторонам.

Воду давали на час под утро, и мы не могли купаться. Воду грели вечером кипятильником, когда давали свет, но это обливание не приносило облегчения.

Поэтому раз в неделю, как бы ни было трудно с деньгами, мы с Мишей ходили в старый город, в серные бани. Это были очень старые бани. Рядом была старая площадь – майдан, на нем стоит мечеть, которая в то время была закрыта, и ветхие домики из глиняных кирпичей, покрашенных в разные цвета, уходят в улочки. В домах были лавочки, здесь торговали старыми и новыми коврами.

Мы брали, когда были деньги, зал с сауной, это была не совсем сауна, потому что там было просто тепло. Вода также была едва теплой, потому что не подогревалась. Когда ты заходил, тебя оглушал запах тухлых яиц, но ты быстро привыкал к нему. После бани мы выходили, и наше тело как будто шло отдельно от нас. Оно было легкое, и думалось, что сейчас оно хочет раствориться в воздухе. В старом городе еще сохранились краски, которым были окрашены дома, когда город готовился к празднику. Это начиналось осенью. Горы вокруг города были окрашены ее цветами, и синяя вода Куры проходила через них. Виноград был собран, и молодое вино ждало этот день города. Первый раз к нему готовились и готовились по-особому, потому что это было в первый раз, а каждый из них знал, как делать праздники. Над городом летали вертолеты и разбрасывали листовки со словами песни о Тбилиси. Во дворах накрывались столы и весь город пил и пел, и благословлял мир, потому что первый тост за столами в Грузии был «За мир во всем мире» и за Господа, за то, что они родились, живут, и живут в Тбилиси. «Сакартвелос гаумарджос» – за это пьют за всеми столами и пьют почти всегда – «Пусть живет и процветает Грузия».

Э. Шеварднадзе, начал создавать управление. Это должно было приносить нам сложности, потому что до сих пор мы платили мзду таможне и прокуратуре. Укрепление власти или создание новой предполагало появление институтов – милиции, экологической милиции, службы собственной безопасности, местного комитета КГБ, я уже не помню, как оно дальше называлось, и т.д. При этом возникновение каждой из этих служб на трассе в семьдесят километров приводило к перерывам в поставках, пока служба создавалась и определялся источник, которому надо было платить. На каждые десять или пять километров дороги стояли их машины, они возникали случайно и приходилось останавливать колонну, пока договаривались о размере мзды. Здесь были службы, которые проверяли тех, которые проверяли нас, но потом они собирались вместе на выходе из Марнеули. Это было удобно для нас, и для них.

Через год мы больше не будем возить керосин, а контроль над поставками и самими поставками полностью перейдет к двоюродному брату Э. Шеварднадзе. У Э. Шеварднадзе не было родных братьев, насколько мне известно. У него было три двоюродных брата и одна сестра этих братьев. Нас познакомили с сыном сестры, и мы вместе с ним пошли к дяде, который был управляющим банком. Он был похож на Э. Шеварднадзе. Племянник начал что-то ему горячо говорить, Миша переводил мне. Он говорил: «Дядя, ну дайте мне тоже проход, чтобы я начал зарабатывать деньги. Или позвольте с ними вместе возить керосин, или дайте денег, чтобы я сам начал заниматься этим».